привело к тому, что Илья врезался в бордюр, гордо взмыл над клумбой с розами и эффектно приземлился в самом центре розария.
Задыхающийся эскорт возник через пару минут.
– Ты бесподобно смотришься среди цветов! – сказал мокрый, взмыленный Александр.
– Ну, вы, блин, учудили! – восторженно ввернул Павлик. – Но какой напор, какая энергия! Еще пару тренировок, и начинайте занятия агрессивом.
– Ильюша, вы не ударились? – с трогательной заботой спросила Анн-Мари.
– Что такое агрессив? – спросил Саша.
– Акробатическое катание, – объяснила Анн-Мари. – Илья, дайте руку!
Здоровякин выполз из цветочных зарослей на карачках. Ему, как роженице, было абсолютно наплевать, какое впечатление он производит на окружающих. Лицо Ильи украсилось парой кровоточащих ссадин – результат столкновений. Из волос торчали бархатистые бутоны со сломанными стеблями, один цветок висел на ухе. Рукав пиджака был надорван, галстук уехал вбок, верхние пуговицы рубашки отлетели.
Здоровякин (снизу вверх, что было для него совершенно непривычно) метнул на свиту гневный, обиженный взгляд.
– Давай же руку, страдалец!
Неудачливого спортсмена наконец извлекли из клумбы. Брюки его были густо заляпаны влажной землей. Илья обессиленно опустился на теплый асфальт. Потом прилег. Анн-Мари присела на бордюр и положила голову несчастного себе на колени. Она вытирала лицо Ильи платочком, вытаскивала траву из его шевелюры и ласково гладила по лбу. К ним бежали администраторы, менеджеры, медсестра.
– Вставай, чего развалился? – Валдаев слегка поддел ляжку Здоровякина носком ботинка. Илья застонал.
– Бедный мальчик, – вздохнула мадам Деманже.
– Я думал, наступил мой последний час…
– Простите, ради бога! Не знала, что все так обернется. Зря я уговорила вас прокатиться. Ильюша, вы ведь на меня не в обиде?
– Нет, – слабо вздохнул Здоровякин. – Я понял, на вас бесполезно обижаться.
– Спасибо. Вы совершенно не злопамятны. Хорошо, что вы ничего себе не сломали. С гипсом нам было бы неудобно идти сегодня в «Джонни».
– Что?! – встрепенулся Илья.
– Что?! – насторожился Александр. – Мы идем в «Джонни»?
Это был ночной клуб, недавно открытый и очень дорогой, вмиг завоевавший славу среди дам пламенным мужским стриптизом.
– Да, – мило улыбнулась Анн-Мари. – Мне ведь надо развеяться, надо отвлечься от черных мыслей. Мои нервы на пределе. Необходима разрядка. Я купила три билета. Недешево, надо сказать, даже по европейским меркам. Надеюсь, затраты будут оправданы. Мальчики! Вы ведь не отправите меня одну! Что? Вы опять недовольны?!
Да, покупка Марией автомобиля пришлась как нельзя кстати: Лиза взяла «восьмерку» себе. Ей надоело вести здоровый образ жизни, она устала ходить пешком. Городской транспорт работал исправно, однако ожидание на остановках тоже утомляло девушку, развращенную комфортной жизнью.
«Жигули» восьмой модели управлялись легко, пусть и проигрывали любимой «тойоте» в удобстве, амортизации, уровне шума. Коробка передач сначала немного артачилась под рукой, избалованной автотрансмиссией. Но обзор с левого сиденья, как ни странно, был гораздо лучше, чем с правого, – ну надо же, какой сюрприз! Лиза привыкла на второй день.
Поперек Дипломатического проспекта красовались желто-красные барьеры, многочисленные знаки «Объезд» и «Ремонтные работы» заставили свернуть вправо. Таким образом в траекторию Лизиного движения попала улица Петрарки. Там, в доме номер 84, на первом этаже здания – вход с торца – располагался офис Руслана Рудницкого. И там Лиза основательно потрудилась, выполняя замеры. А внезапно втрескавшийся в нее бизнесмен суетился рядом, держал блокнот, носил табуретку, пытаясь быть максимально полезным. Как давно это было! Миллион лет назад!
Но что это?! Удивление Лизы граничило с потрясением. Она припечатала ногой педаль тормоза. В офисе Руслана кипела работа! Кто делает ремонт?! Кто осмелился?! Происки конкурентов? А как же гениальный дизайн-проект, подготовленный Лизой и до сих пор не утвержденный Рудницким? Что за ерунда?!
Строители трудились на славу: таскали носилки, что-то перемешивали, лепили, разравнивали. Лестница из плоских ступенек с изящными перилами змеилась перед входом, образуя полукруг. Окна были распахнуты, мужчины в комбинезонах, усыпанных известковой пылью, и в газетных треуголках активно обрабатывали стены комнат.
– Здрасте, – сказала Лиза. Она интуитивно выбрала из группы мужчин главного, ориентируясь на его начальственный тон и гневные окрики, посылаемые во все стороны. Язык бригадира радовал слушателя – сочный, ясный, эмоциональный. – Я хочу узнать, что вы здесь делаете?! Я не понимаю, что вы вообще здесь делаете!
По идее сейчас юную, разгоряченную пигалицу должны были послать куда надо. Но слова Елизаветы произвели непредсказуемый эффект. Строительная площадка внезапно погрузилась в тишину. Звуки умолкли, движения замерли, взгляды сфокусировались на девушке. Она и сама не ожидала, что к ее вопросу отнесутся с таким пристальным вниманием.
В глазах бригадира сквозил неподдельный ужас, словно Лиза была не милой барышней, а гигантской анакондой.
– Что с вами? – нетерпеливо нахмурилась Лиза. – Да ответьте же мне! Почему вы делаете здесь ремонт?
– Ну, дык… – пролепетал бригадир и полез внутрь комбинезона. – Евроремонт. Перепланировка… Это ведь Петрарки, 84? – добавил он почти жалобно и с надеждой уставился на Лизу.
Рабочие не дышали. Они тоже, побросав инструменты, с трепетом ждали ответа.
«Какие-то они больные. Куда я попала?» – подумала Лиза.
– Да, – кивнула она. – Это Петрарки, 84. Но…
Вздох облегчения прокатился по стройплощадке. Рабочие расслабились, заулыбались и кинулись поздравлять друг друга, обниматься, как футболисты, забившие гол.
«Дурдом, – констатировала Лиза. – Пора сматывать».
– Пет-рар-ки, 84!!! – скандировал бригадир, едва не пританцовывая. – Ев-ро-ре-монт! Пе-ре-пла-ниров- ка! Все верно! Вот, у меня документ!
Лиза заглянула в представленную грязноватую бумажечку, гордо именуемую документом. Адрес был тот, однако владельцем конторы и заказчиком ремонта являлся вовсе не Руслан Рудницкий…
«Но почему же он мне не сказал?! – спрашивала себя Лиза. Она нервно сжимала руль, часто меняла ряды, резко тормозила, некрасиво бросала сцепление. Она нервничала. – Почему?»
Изобретательности ее ума хватило, чтобы придумать логичное объяснение происходящему. Руслан, вероятно, продал офис. Он сделал это из материальных соображений, испытывая финансовые трудности. И его молчание тоже было объяснимо. Он боялся признаться, что у него проблемы. Он стеснялся быть не на сто процентов крутым. Это понятное желание. А так как Руслан не уведомил «Артиссимо», что отказывается от услуг дизайнера, значит, собирался оплатить затраченный Лизой труд. По сравнению с ценой офиса это составит сущие копейки. Да, он наверняка в любом случае заплатит «Артиссимо», даже если придется пустить с молотка «шевроле». В Лизиной груди родился всхлип сочувствия и умиления.
Через пару километров Лиза представила, что Руслан отказался от сотрудничества, потому что разочаровался в ее профессиональных способностях. Эту гипотезу Лиза сразу же отмела в сторону. Нет, как творческой личности, ей, конечно, свойственны были сомнения. Но усомниться в собственных талантах означало похоронить себя под ногами менее талантливых, но более самоуверенных конкурентов. Поэтому Лиза гнала прочь эту мысль.
Но вскоре появилась новая версия. Руслан избавился от офиса вовсе не из-за банкротства, а из желания разорвать узы профессионального договора, связавшие его с Лизой. Ведь Лиза безапелляционно заявила: никаких личных отношений с клиентами «Артиссимо». И Руслан придумал выход. Он
