словосочетания переворачиваются в гробу классики русской литературы, а профессоров словесности, подозреваю, бьет нервная дрожь.
С тех пор как Ева поселилась по соседству, она – потомственная маникюрша – считает себя ответственной за красоту моих ногтей. Теперь мои ногти всегда сияют перламутром, но они превратились в настоящих убийц времени. Наращивание – четыре часа, коррекция – два. Мечтаю о возвращении в прежний образ. Тогда я была настоящей Венерой Милосской – порой недосчитывалась парочки ногтей после напряженной трудовой ночи, могла запросто отхватить полпальца зубами по локоть, ну и что?
– Учитесь, пока я жива, – ворчливо произнесла Ева, возвращая мне обработанные грабли.
Две девушки-маникюрши – Евин персонал – с восторгом и ахами освидетельствовали работу начальницы. Я тоже полюбовалась ровными розовыми ноготками с белой каймой и поблагодарила подругу. К счастью, Ева не стала сегодня украшать мои верхние конечности стразами и бубенцами – как этого требует мода. Ограничилась французским маникюром. Ева выступает в роли играющего тренера: руководит, командует, но также может и выйти на поле. То есть взять в руки пилку и щипчики и показать высший пилотаж.
– Пойдем выпьем по коктейлю, – предложила она, и мы плавно переместились с высоких банкеток ее маникюрного бара на кожаные диваны кофейни. И то и другое располагалось на одном этаже «Бумеранга». В будний день в торговом центре было немноголюдно, в стеклянных аквариумах магазинов скучали продавцы.
– Как поживает Виталий? – сдержанно поинтересовалась я. Хотя вопросы распирали горло и рвались наружу, как вулканическая лава. Признался ли он Еве, что на самом деле не пролетарий, а миллионер? Стал ли их секс качественнее? Сообщила ли она другу о том, что имеет ребенка?
– Так, – бесцветно отозвалась Ева. – Три раза оставался на ночь.
– Значит, ваш роман развивается?
– Хмм… В обратную сторону.
– Как грустно. Почему же?
– Не знаю, – поморщилась Ева. – Меня в нем все раздражает. Как говорит, как ест, как держит вилку, как занимается сексом…
– Блин.
– Вот именно.
– А вроде симпатичный парнишка. Глаза голубые.
– Насмотрелась уже, – хмыкнула Ева. – Глаза его мне тоже не нужны.
– Тоже раздражают? – удивилась я.
– Угу. Он и смотрит как-то не так… Неправильно.
– Косоглазием вроде бы не страдает… А про Мишутку ему сказала?
– Нет пока. Да и незачем. Очевидно, мы расстанемся. Как только удастся выставить его за дверь. Не хочет ведь уходить, зараза.
– Полагаю, он в тебя влюбился! Конечно, как в тебя не влюбиться, ты же необыкновенная.
– Прилип, как горчичник, не отдерешь.
– Но сначала же он тебе понравился, Ева! – Я не теряла надежды впарить подруге замаскированного миллионера и обеспечить ее до конца жизни лангустами, лимузинами, жемчугами и платьями от Кавалли. – Ты говорила, тебе импонирует его интеллигентность, уверенность. Разве он не обаятельный и остроумный?
– Вздор! Он редкостный зануда. Уже начал меня перевоспитывать. Каков фрукт! Не так сидишь, не так стоишь, не ту юбку надела, грубо выражаешься. А какое право он на это имеет? Я большая девочка и всего сама добилась в жизни. Он мне не помогал. И если я ощущаю настоятельную потребность послать кого-то на… хм… три буквы, я это делаю. Не оглядываясь на всяких голубоглазых прилипал.
Я булькнула коктейлем и довольно улыбнулась: попытки Виталия перевоспитать Еву обречены, видимо, на провал. А вот я более успешна! Еще пару месяцев назад Ева беззастенчиво сотрясала воздух нецензурными выражениями, вгоняя меня в краску. А сейчас две трети мата заменяет милыми эвфемизмами – и все это ради подруги!
Нет, я, конечно, и сама могу послать.
Но надо очень сильно довести.
– Виталий, очевидно, просто хотел внушить тебе мысль, что экспрессивная лексика предназначена для выброса пара в сложных ситуациях, а вовсе не для повседневного использования.
– Так у меня что ни день, то сложная ситуация, – пожала плечами Ева. – Если не ругаться, то тебя или проигнорируют, или раздавят, как блоху. Малый бизнес в России – занятие для полоумных мазохистов. У меня всего три малюсеньких маникюрных бара. А знаешь, какая очередь из чиновников? Как в модный ночной клуб. Кто с ложкой, кто с поварешкой, всем надо, всех накорми.
– Да, я читала недавно – за последние десять лет поголовье чиновников выросло в полтора раза.
– Пора отстреливать, – вздохнула Ева. – Будешь пирожное?
– Спасибо, не надо. Но давай вернемся к нашей теме. Представь, что Виталик сказочно богат, – ты бы относилась к нему иначе? Вероятно, тебя раздражают его замечания, потому что ты считаешь себя более успешной личностью, нежели он? Он не имеет морального права тебя учить, так как сам мало чего достиг. Правильно я рассуждаю?
– Ах, мужчины в этом сильны! – засмеялась Ева. – Знаешь, бывает, подкатывает к тебе плюгавенький типчик. Рожа кирпича просит, ножки кривые. Но он же мужик! У него член! Значит, я должна ликовать и рыдать от счастья, когда он приглашает меня на свидание.
– Но у Виталия, надеюсь, с этим приятным органом все в порядке? Он не кривой?
– А у кого кривой?
– У плюгавенького типчика.
– Вроде бы я этого и не говорила, – задумалась Ева.
– Значит, мне послышалось.
Я два года наслаждалась роскошным сексуальным меню. Никита баловал. А теперь – вообще ничего! Почти пять месяцев напрочь лишена секса. Естественно, на существительное «член» я реагирую неадекватно: взгляд туманится, в мозгах взрываются эндорфиновые фонтанчики – и вот я вижу перед собой совершенно голого Никиту. Крепкие плечи, бицепсы, широкая грудная клетка (тоже красиво украшенная мускулами)… Далее – живот. Ах, тут небольшой непорядочек! Несмотря на трудовую вахту в спортзале, Никите никак не удается обеспечить свой пресс вожделенными кубиками – ими щеголяют мужчины с обложки журнала «Мен хэлс». А мне, честно говоря, плевать на кубики, без них тоже совсем не плохо! Ладно, спускаемся ниже – следующий кадр, естественно, вырезан цензурой. И зря – лично я готова долго любоваться этим прелестным сооружением и его воинственными трансформациями… Ну а далее – ноги, длинные, сильные и волосатые, одним словом – само совершенство…
Это действительно так. А вовсе не мое предвзятое мнение. Все вокруг твердили: «Юля, ты отхватила потрясающего парня».
Конечно, «потрясающим» его делала не внешность, а характер, оболочка не так уж и важна для мужчины…
– Солнце, куда ты исчезла? – подергала меня за руку Ева.
– А?
– У тебя удивительная способность отключаться посреди разговора. Р-р-раз – и Юли нет. Где она? Погружена в мысли. Ну и о чем эти мысли?
– О вас с Виталием, – соврала я. – Ты не ответила на мой вопрос. Изменилось бы твое отношение к товарищу, если… Если вдруг… О, представь: он получил наследство от дедушки-араба.
– Ты знаешь, я очень хорошо себе представляю этого голубоглазого араба, – засмеялась Ева.
– И готов бросить к твоим ногам три тонны золота и аметистов.
– При чем здесь аметисты?
