розовое или бежевое? взять этот размер или втиснуться в предыдущий? И т. д.
В пристрастии к внешней атрибутике, в привычке порхать по жизни, не касаясь земли, Юля Чагирова была похожа на Анастасию. Но на ту, которая осталась в прошлом, за чертой, отделявшей сытое и счастливое Настино существование от ее сегодняшней неприкаянности.
«Но когда, когда она вспомнит про Андрея?!» – нервно листала страницы дневника Настя. Если бы она сейчас взялась вести дневник, она писала бы только о нем. О том, что он бродит небритый и выглядит при этом потрясающе. О том, как идеально сидят джинсы на его обалденной попе. О том, как он, замерев, смотрит в окно. О том, как смеется – редко, очень редко, но так чудесно…
«
«
«
«
Ужасно смешно получилось с Вероникой. Она увидела коробку из «Александры». Как известно, все модные невесты покупают свадебные платья только там. И Вероника решила, что мы с Андрюшкой женимся! Я пошутила – да, скоро свадьба. А Вероника тут же достала электронный блокнот и принялась за работу. Да, знаю, она мастер устраивать презентации и вечеринки. И нашу «свадьбу» тоже решила взвалить себе на плечи. Сказала, это будет отличной рекламной акцией, частью промоушна. Собралась позвать на праздник сливки общества, весь высший свет. Какая деловая женщина! И что же мне теперь делать? Легче уговорить Атаманова по правде на мне жениться, чем признаться Веронике в розыгрыше. Она меня убьет!!! Так, сегодня вновь заведу разговор о свадьбе. А вдруг он все же согласится?»
– Да ни за что! – воскликнула Настя. – Никогда он не женится на такой дурочке. И все же… Она была его подругой. А я – служанка. Почему я никак не могу заинтересовать его? Чем я хуже этой глупой девицы?
Настя перевернула страницу и задохнулась от возмущения: записи Юлии внезапно обрывались.
– Постойте! – возмутилась Настя. Ее словно обворовали. – А как же свадьба? Что дальше-то?
Наверное, ей не суждено было узнать о судьбе вертихвостки, удачно окопавшейся рядом с художником. Не вызнавать же у самого Атаманова!
Настя прокралась в гостиную, где стоял компьютер. Художник скрипел паркетом наверху, в мастерской. Он бродил из угла в угол, как тигр в клетке. Настя включила компьютер, нашла в Интернете телефонный справочник города, отыскала телефон Чагировых – всего пять позиций. И начала обзванивать абонентов, не зная даже, какой вопрос задаст. Она надеялась на вдохновение.
Четыре раза ей ответили отрицательно. А пятый номер, очевидно, принадлежал родителям Юлии Чагировой.
– Кто ее спрашивает? – как-то вяло, безжизненно осведомились на другом конце провода.
– Я Юлина подруга Анастасия. А она разве не живет с вами? Вы ее мама? Вы не дадите мне ее телефон?
– Знаете, Настя, что-то я не припомню у Юли подруг с вашим именем.
– Мы познакомились через Андрея Атаманова, художника, – вдохновенно лгала Настя. – Вы ведь знаете Атаманова?
Телефонная трубка замолчала на добрых три минуты. Потом раздался сдавленный всхлип.
– Знаете, девушка, вы лучше сюда больше не звоните! – воскликнула женщина. В ее голосе звучали слезы.
Настя отпрянула, быстро нажала кнопку отбоя.
– Что же произошло между Атамановым и Юлей, если родители и слышать не хотят его имени? – спросила она себя. – Неужели он бросил ее? И не одну, а с ребенком?
Глава 24
Борьба с темными силами зла
Страдания Марии сделали ее более чуткой к горестям других. Например, с утра она предавалась размышлениям о неудачной внешности Людмилы. Люся, околачиваясь неподалеку с ведром и тряпкой, подпитывала Машины думы. Но как ни странно, она вовсе не выглядела несчастной. Напротив, доставала босса жизнерадостной активностью.
– Ой, Марья Анатольна, как вам повезло с мужем! Что за прелесть Илья Кузьмич! Какой мужчина! – тараторила она. (Ее речевой аппарат следовало использовать в качестве образца для создания perpetuum mobile[11].) – Смотрю, вечер удался, и шампанское выпили, и вино…
Да, вечер удался. Опять же благодаря вмешательству Валдаева. Он прорвался сквозь тьму и метель и в половине первого очутился на пороге здоровякинской квартиры. И они славно посидели втроем на кухне. Мария снизошла до мужской компании и даже выпила каплю шампанского. «И еще помидорчик. Он тебе не повредит, – подкладывал ей на тарелку овощи Валдаев, напоминая о своем звании эксперта диетологии. – И знаешь, Мария, за месяц ты очень, очень похудела! Заканчивай уже с этим делом, иначе от тебя ничего не останется!»
Но Валдаев сразу понял: Машина истерика по поводу романтического ужина имеет глубокие корни. Нежелание объедаться на ночь – лишь отговорка.
– Что-то здесь не так, – сказал он другу. – Надо искать причину.
И все же вечер, так неудачно начавшийся, закончился преотлично. В три ночи к ним присоединился Стасик. Дитё выспалось и жаждало развлечений…
– …А как вы познакомились? Нет, я удивляюсь, Марь Анатольна! И как вам удалось окрутить такого роскошного мужчину? Вы ведь красотой не блещете. Ой, я не то собиралась сказать…
«Гениально! – возмутилась Мария. – Она меня считает дурнушкой! А сама-то страхолюдина!»
– Люся, хватит тарахтеть. У нас кончилась картошка. Сгоняй-ка на рынок!
– Ой, Машенька Анатольевна, ну куда я пойду! Там же гололед! Я убьюсь ненароком. Вы лучше съездите на машине. А я со Стасиком посижу.
– Прекрасная идея, – усмехнулась Маша. – Уговорила.
– Постойте! Вот еще список. Я составила. У нас много чего не хватает. Купите заодно.
– Давай.
«И кто у кого работает?» – поразилась Мария.
Да, закрепившись в семье, Люсьен совершенно обнаглела. Ее трудолюбие постепенно угасло, как сознание умирающего. Она вольно интерпретировала и функции гувернантки, и функции домработницы.
Поколдовав с меню телевизора, она отыскала круглосуточный мультипликационный канал. Теперь мультики заменяли детям игры и чтение. Детишки, безусловно, буйно радовались нововведению и пялились в ящик до отупения.
Влажная уборка, в первые недели проводимая Люсей рьяно и с блеском, как-то незаметно исчезла из рациона. Покрывались пылью шкафы. Высились горы неглаженого белья. Людмила намекала на нехватку времени и сил. Она ведь готовила еду, и на это списывала все свои просчеты. А как иначе, ведь, чтобы сварить борщ или взбить пюре, нужно затратить немыслимые физические и творческие усилия!
Мария взяла составленный Люсей список и сняла со стены маску. У нее появилась идея в отношении африканского чудища.
