Александр посчитал, что в этом случае осуществилась предсказанная ему опасность. И разве мог македонский царь оставаться вдали, когда началась жаркая битва и до его слуха донеслись сладостные звуки ударов мечей, свистящий полет стрел.
Когда же из города была сделана большая вылазка, когда арабы стали поджигать машины и, находясь на высоте, поражать македонцев, которые отбивались, стоя внизу, когда их стали теснить с насыпанного вала, то Александр или сознательно пренебрег советом прорицателя, или же, не помня себя в схватке, забыл о его предсказании, но только во главе щитоносцев он кинулся на помощь туда, где македонцев особенно теснили. Он удержал их от позорного бегства с вала, но сам был поражен в плечо из катапульты: стрела насквозь пробила и щит, и панцирь. Увидев, что слова Аристандра сбылись относительно раны, он обрадовался, так как из предсказания следовало, что он возьмет город.
Однако радость Александра была преждевременной, а полученная тяжелая рана оказалась напрасной. Газа выдержит три штурма, и только после двухмесячной осады удача улыбнется Александру. Курций Руф описывает последний штурм Газы. Македоняне продолжали увеличивать насыпь, сделав ее равной по высоте стенам Газы, одновременно тайно подводились подземные ходы в сторону города.
Горожане на прежней высоте стен надстроили новые укрепления, но и они не могли сравняться с высотой башен, возведенных на насыпи. Таким образом, внутренняя часть города была открыта для вражеских стрел. Крайняя беда пришла к горожанам, когда стена, подрытая из подкопа, рухнула, и через брешь в город ворвался неприятель. Передние ряды вел сам царь, но, ступив неосторожно, повредил себе камнем ногу. Прежняя рана его еще не зажила, а он все же, опираясь на копье, оставался в первых рядах сражающихся, негодуя на то, что получил две раны при осаде этого города.
Македоняне заразились вирусом безумной храбрости от царя-героя. Лестницы были приставлены к стене – македонцы начали соревноваться, кто храбрее, то есть кто первым взойдет на стену.
Город уже был взят, но его жители продолжали сражаться до тех пор, пока все не погибли. Печальна была кончина правителя города Бата (Бетиса). Страдающий от многих ран, он продолжал ожесточенно сражаться, но был пленен македонянами. Мужество правителя Газы нисколько не смягчило гнев Александра – слишком дорого обошелся ему этот город. Согласно Курцию Руфу, Александр произнес, обращаясь к истекавшему кровью Бетису:
– Не так ты умрешь, как хотел; тебе придется вынести все виды пыток, какие могут быть придуманы для пленника.
Но Бетис, глядя на царя не только бесстрашным, но и надменным взором, ничего не ответил на его угрозы.
Тогда Александр воскликнул:
– Видите ли, как он упорно молчит? Склонил ли он колена, просит ли пощады? Но я заставлю его прервать молчание, и если не слова, то исторгну из него хотя бы стоны!
Александр впал в ярость. «Через пятки еле дышавшего Бетиса были продеты ремни, его привязали к колеснице», и кони потащили несчастного вокруг города. Царь Александр хвалился: придумав такую казнь врагу, он подражает Ахиллу, от которого ведется его род. Историк сообщает, что около 10 тысяч персов и арабов погибло в этой битве, но и для македонцев победа не была бескровной. Оставшихся в живых женщин и детей Александр обратил в рабство; опустевшую Газу он позволил заселять местным жителям.
После взятия Газы Александр послал в Македонию Аминту с десятью триремами для набора новых воинов. «Ведь и при удачах таяли военные силы, – замечает Курций Руф, – а к воинам из покоренных племен меньше было доверия, чем к своим». Удивительно другое: потери Александра в самых знаменитых битвах были ничтожны, македоняне гибли в основном при осаде и штурме городов. А ведь жители Тира имели огромное желание договориться с царем македонян, а несчастную Газу лучше было обойти стороной – после окончательной победы Александра над Дарием всем осколкам обширнейшей империи ничего бы не оставалось, как признать власть сильнейшего. Но Александр продолжал делать то, что меньше всего у него получалось и стоило войску огромных жертв, – брать неприступные города.
Очередная кровавая авантюра разве что потешила самолюбие Александра. Плутарх рассказывает:
Воспитателю Леониду, вспомнив об одной своей детской мечте, он послал пятьсот талантов ладана и сто талантов мирры. Некогда Леонид во время жертвоприношения упрекнул Александра, хватавшего благовония целыми пригоршнями и бросавшего их в огонь:
– Ты будешь так щедро жечь благовония, когда захватишь страны, ими изобилующие. Пока же расходуй то, чем располагаешь, бережливо.
Теперь Александр написал Леониду: «Я послал тебе достаточно ладана и мирры, чтобы ты впредь не скупился во время жертвоприношений!»
Вследствие лести
– Привет тебе, сын мой! Так обращается к тебе бог.
– Принимаю твой привет, – ответил Александр, – и впредь буду называться твоим сыном, если только ты дашь мне власть над всей землей.
Мудрые египтяне поняли, что с безумием сражаться невозможно. К тому же, они недолюбливали своих персидских правителей, «считая, что они алчны и высокомерны». Сатрап Дария, не имея сил для борьбы, передал Александру Мемфис, а вместе с городом вручил ему 800 талантов и все царское имущество.
Александру не пришлось покорять Египет, но египтяне покорили македонского царя самым действенным оружием – лестью. Приняв власть над страной пирамид, Александр отправился к знаменитому храму Амона (римляне отождествляли его с Юпитером). Курций Руф пишет:
Ему предстоял путь, едва доступный по трудности лишь немногим, и притом опытным, людям. Там недостает влаги на земле и в воздухе, простираются бесплодные пески, пышущие невыносимым жаром, и почва, раскаленная от солнечных лучей, обжигает ноги. Там надо бороться не только с жарой и засухой, но еще и с сыпучим и очень глубоким песком, в котором вязнут ноги. Египтяне преувеличивали значение этих трудностей, но Александра побуждало страстное желание дойти до храма Юпитера, которого он, не довольствуясь происхождением от смертных, считал своим прародителем, или хотел, чтобы его таковым считали.
Плутарх также описывает трудности исполнения новой прихоти Александра.
Дорога туда была длинная, тяжелая и утомительная. Более всего путникам грозили две опасности: отсутствие воды, ибо много дней они шли пустыней, и свирепый южный ветер, который обрушивался на них среди зыбучих бесконечных песков. Говорят, что когда-то в древности этот ветер воздвиг вокруг войска Камбиза огромный песчаный вал и, приведя в движение всю пустыню, засыпал и погубил пятьдесят тысяч человек. Все это было известно почти всем, но если Александр ставил перед собой какую-либо цель, удержать его было невозможно. Ибо судьба, покровительствовавшая его устремлениям, делала его упрямым. Он не только ни разу не был побежден врагами, но даже оказывался сильнее пространства и времени; это поощряло его и без того пылкое честолюбие и увлекало на осуществление самых пылких замыслов.
Македоняне в полной мере сумели оценить опасности маршрута, о которых любезно предупредили египтяне. На середине пути закончилась вода, и не было никакой надежды найти ее среди раскаленных песков. Со всех сторон до самого бескрайнего горизонта македонян окружала мертвая бесплодная земля, ноги проваливались в глубокий песок, путешественниками овладело отчаяние. Македоняне приготовились разделить участь войска Камбиза, как вдруг тучи закрыли солнце, – удача не покинула Александра в очередной опасности. Разразилась гроза, и полил сильный дождь. Люди, измученные жарой и жаждой, старались промокнуть и жадно ловили ртом воду.
После благодатного, столь редкого в пустыне дождя войско Александра еще четыре дня шло по пескам. Отчаяние снова начало овладевать македонянами, и тут в небе появилось множество воронов. Покружившись над путниками, они исчезали вдали. Естественно, птицы, увидев, что жертва в лице устало бредущих македонских солдат еще не созрела, улетали туда, где находилась обжитая земля. Таким образом, они привели Александра к цветущему оазису Амона.
Курций Руф описывает место, куда попали македонские скитальцы.
