Дилеоар был на месте?
— Завтра, завтра приходите, — расплылся в улыбке толстяк. Но тут же он вновь стал серьезным: — Только… говорят, вы собирались идти к его величеству с жалобой?
— У меня нет для этого причин, мне не сделали ничего плохо, — улыбнулся Мейчон, догадавшись наконец почему толстяк так настойчиво приглашает его отужинать. — Я прекрасно понимаю, что служба есть служба. Я бы с удовольствием принял бы ваше предложение и отужинал бы, но у меня еще несколько дел, я…
— Уже начался час торговцев, — предупредил Ведиггу. — Может, вам снарядить охрану?
— Я дойду сам, дорогу знаю.
— В этот час неспокойно на улицах и у нас много работы. Мы просто-напросто не в состоянии выставить патруль в каждый переулок. Мне будет гораздо спокойнее, если…
— Спасибо, я дойду сам, — с нажимом повторил Мейчон. — Я могу идти?
— Да, конечно. Я провожу вас до выхода.
В сопровождении четырех элиранов они вышли в коридор.
— Вы не возражаете, если я проведу вас через двор, элин Мейчон? Нечего этому сброду пялиться на героя дня.
— Как вам будет угодно.
— Возьмите факел, на улицах темно.
Они прошли по коридору, повернули, спустились по мрачной лестнице и вышли в просторный двор, освещенный восемью кострами в специальных восьмигранных каменных очагах, куда специально приставленный человек постоянно подбрасывал дрова. Огромные ворота были открыты и во двор въезжала телега в сопровождении двух элиранов с факелами.
— Топором по потрохам! — выругался старший по элиранату, забыв о Мейчоне. — Только ночь началась, а на улицах уже мертвяка нашли.
Он поспешил к телеге.
Мейчон пошел к воротам, по пути бросив на телегу беглый взгляд. И замедлил шаг.
На грязных досках лежало нагое тело Кейону с широко открытыми от удивления глазами. В области сердца виднелась небольшая ножевая рана.
— Надо же, аж исподнее сняли! — удивился один из элиранов, сопровождавших Ведиггу. — Никаких примет, точно не узнаем кто он и откуда — сколько народу сейчас понаехало. Пять пальцев, значит из простых…
Мейчон, не прощаясь, вышел в ворота. Он не стал говорить, чье тело лежало на телеге.
Так, Кейону, недолго же тебе дали погулять на деньги, добытые предательством. Скорее всего, те, кто эти деньги платил, и убрали тебя за ненадобностью — чтоб не перепродался еще раз, чтоб не пошел на попятную.
Каждое лживое слово Кейону скрупулезно записано и уже, наверное, передано в Храм Правосудия. Теперь ничего не исправишь, тем более, что мертвые не опровергают своих слов…
Трэггану повезло — видно сам Димоэт помогал ему в эти мгновения.
Сперва он вжался в какую-то боковую каморку и элиран с факелом в далеко вытянутой руке прошел мимо. Так близко, что Трэггану чувствовал запах смазки сапог и лука, исходящий от стража порядка.
По всей башне слышались голоса охотников.
Трэггану пожалел, что поддался минутному порыву и сбежал — если его сейчас найдут, то заколют как бешеного пса. Он положил пальцы на рукоять меча — просто так он не сдастся. Но тогда придется убить — или ранить, что равнозначно — элирана. И никто ни в одном Храме Правосудия его уже не оправдает.
Только сейчас, смахивая с лица паутину, Трэггану понял, что повел себя как самый распоследний глупый мальчишка — сбежал от опасности. Полтора года жизни среди эллов Реухала ничему его, оказывается, не научили.
Он привык встречать опасность с открытым лицом и с оружием в руках.
Но теперь подкралась опасность совсем другая, где не поможет даже клинок Шажара. И Трэггану растерялся, бежал, словно он на самом деле виновен в убийстве монаха.
Какая чудовищная и гнусная ловушка!
Так или иначе, но Трэггану откроет правду. Он выяснит, кто хочет его гибели или кто попытался спрятаться за его спиной. Для этого нужно прежде всего выбраться из башни.
С какой легкостью он сказал Мейчону, что выберется через подземный ход… Сейчас, с трудом дыша в затхлом воздухе непроглядной утробы башни, он не знал, что делать. Ему не было известно — есть ли ход на самом деле? А если есть, то не осыпался ли он бесследно за столько лет? И, самое главное, Трэггану так и не нашел входа в подземный туннель в предыдущие исследования внутренних помещений башни.
Но Димоэт был милостив к нему — Трэггану спиной ощутил, что прикасается не к каменной стене, что-то железное и круглое холодит спину. Он обернулся и обнаружил в укромном закутке, где спрятался от преследователей, проржавевшее железное кольцо.
Надежда забрезжила перед ним, он схватил кольцо и потянул. Не сдвинул с места. Нащупал рукой толстую балку, вставленную в пазы — все правильно, с той стороны дверь не должна открываться, чтобы башню не захватили изнутри. С огромными усилиями, но ему удалось приоткрыть потайную дверь.
Трэггану смело шагнул в темноту, правой рукой держась за стену — эх, хоть какой бы нибудь факел, свечу или хоть лучину на крайний случай. У него не было с собой даже огнива.
И тут же он понял, что ничего этого ему не нужно, что он прекрасно видит в темноте — не забылись полтора года у нижних людей в горах Оклумша. Память напомнила, как шаман племени ворожил над Трэггану, посвящая его в онугки, и после этого Трэггану стал видеть в кромешной темноте, как днем. Вот почему, оказывается, в первые посещения, он плохо видел — свет факела мешал ему.
Как же он мог забыть о чудесном даре шамана онугков?! Как бы то ни было, сейчас, после стольких лет, это умение ему пригодилось. Или опасность пробудила заснувший дар? Он пытался вспомнить ту ночь, когда в темноте стоял на карнизе замка в Кремане — видел он тогда так же ясно, как сейчас? Нет, не вспомнить.
Стараясь не шуметь, он плотно прикрыл за собой дверь; древние петли скрипели, недовольные, что нарушили их вековой сон.
Он прислонился спиной к двери — сейчас он был в относительной безопасности, его не найдут. Но и пути назад у него не оставалось — только вперед, в неизвестность, в пугающую даль. Трэггану прекрасно понимал, что элираны оставят засаду во дворце, если не прямо в садике или в кабинете.
На что он может рассчитывать, выбравшись на свободу? В конце концов, только на одно — на праведный суд. Он не последний человек в Реухале, он владелец итсевдского квартала, лицо видное. И если его пытаются оклеветать, он должен доказать свою невиновность.
Он почувствовал, что под ногами ступеньки. Вниз уходила довольно крутая винтовая лестница. Конечно, сейчас он находился где-то на уровне первого, или второго этажа, а подземный ход, если верить свиткам, проходит очень глубоко под землей. Трэггану стал осторожно спускаться, держась рукой за стену, поскольку ступени у стены были шире. Оступиться и сломать ногу было бы смерти подобно.
Странное дело, предательство Кейону его сейчас не удивляло и не возмущало. Он сам удивлялся, что не чувствует к нему ничего, кроме равнодушного омерзения. А ведь лишь благодаря Трэггану деревенский парень, всю жизнь ворочавший бы навоз и ковырявшийся в земле, оказался в Городе Городов.
Почему Кейону отказался от спокойной жизни при Трэггану, чем могли его заинтересовать? Деньгами, тихим поместьем где-нибудь в дальнем королевстве? Кто разберет чужую душу…
Трэггану знал одно — он во что бы то ни стало должен найти Кейону и вытянуть из него имя того, кто заставил наговорить на хозяина. Трэггану ни мгновения не сомневался, что выбьет из бывшего слуги правду.
Подземный туннель был высок, не надо наклонять голову, и широк — вполне могли идти три человека. В древние времена все делали с размахом и надежностью: в расчете, что придется спасаться бегством (чтобы потом нагрянуть с тыла) целой армии.
Неожиданно рука Трэггану оказалась в пустоте. Подземный туннель пересекал другой — с неровными земляными краями, высотой с грудь Трэггану. И выкопан он был не так давно. То есть давно, но по сравнению с возрастом древнего подземного хода — недавно. Четыре, может, пять Праздников Димоэта
