бродячий певец, которого любой рыцарь мог сбить с ног конем или по любой прихоти засунуть в темницу.
— Мне не очень-то понравилась песня, — сказал сэр Таулас, — я не понял в чем смысл. Но в любом случае этот Линксангер — негодяй.
— Поедем со мной, сэр Катифен, — попросил Этвард. — Будешь служить у меня.
— Сэр Катифен умер. Я — безымянный певец. Но я согласен. Ваше величество, хотите я спою песню про вашего легендарного предка?
И, не дожидаясь ответа, он запел балладу, которую так любил сэр Отлак.
Герцог Берангер сидел, уронив голову на руки; рядом догорала свеча, за зашторенным окном занимался рассвет.
Маг первого тайлора, еще толком не привыкший к новому званию, протянул руку, взял кубок. Заглянул в него — пусто. С яростью запустил кубок в стену, тот упал, покореженный от удара, на пол.
В соседней комнате спала Крафф, обиженная на него, что он не захотел любить ее после столь долгой разлуки. Бездны Космические, а ведь сегодня утром он только и мечтал, что о Крафф!
Прав был Иглангер, тысячу раз прав! Не зря он так беспокоился. Но и Берангеру упрекнуть себя не в чем — он нигде не задерживался по дороге, спешил как мог. Будь он рядом с Линксангером, изменилось ли хоть что-нибудь?
Не известно.
Но всегда кажется, что будь ты там, все сделал бы по-другому.
Линксангер перед гибелью смог до него докричаться на магическом уровне. И смог спасти Крафф и эту Марьян, которая лежит сейчас взаперти, а Дайрон сторожит, чтобы она себе что-нибудь не сделала. Почему Линкс спас ее, зачем она здесь? Если Линкс думал об Игле, то лучше бы заставил Дайрона привезти сюда эту девчонку, принцессу.
Герцог подошел к магическому котлу, который после долгого бездействия едва набрал силу. Снял крышку, подождал пока не поднимется к потолку накопившийся пар, бросил щепотку магического порошка. И вновь, сжав зубы, заводя себя, набирая злость, просмотрел трагическую сцену на мосту Линксвуда.
Эх, совсем недавно метаморфировался бы в дракона и полетел бы мстить.
Дождаться бы Игла, посоветоваться, вдвоем отомстить Радхауру. Но Игл вернется не скоро, убийца братьев успеет вернуться в свой замок…
Берангер подошел к креслу, на котором валялись его куртка и портупея с ножнами, решительно одел на себя.
Едва уловимое посторонне движение в комнате заставило повернуть голову. Из настенного зеркала, низко склонив голову, чтоб не удариться о верхнюю планку тяжелой рамы, кто-то вылезал. Не надо было ломать голову, чтобы догадаться кто это может быть.
Сарлуза считала, что у нее в пещере было магическое зеркало, связывающее колдовскую берлогу с миром Повелителя Тьмы. Отчасти она была права, зеркало действительно магическое. Но подданные Владыки Зла могли выйти в мир людей через любое зеркало — лишь бы размеры были достаточные. Лишь туда, где не было зеркал, приходилось переносится, окружая себя клубами дыма.
Линксангер всмотрелся в нежданного посетителя. Он вздохнул, убедившись в верности своих предположений. Это был не какой-то там маркиз или барон, а сам Князь Тьмы Белиал.
— Ты пришел отговаривать меня? — спросил Берангер.
Белиал прошел к освободившемуся от вещей креслу и сел.
— Не думаю, что это поможет, — ответил он.
— Тогда зачем явился?
— Предупредить кое о чем.
— Ты думаешь, я изменю свое решение? Бездны космические, мне плевать что этот Радхаур — Наследник Алвисида. Он убил Вольфа и Линкса! Он должен ответить за это.
— Он убьет и тебя, — спокойно произнес князь Тьмы.
— Ты пришел сюда затем, чтобы сказать мне это? — окрысился Берангер. — Я не знаю, что произойдет в ближайшие дни, но знаю точно, что я сделаю. Я вызову Радхаура на поединок.
— Если тебе дорог Иглангер, то ты меня выслушаешь.
— Я не заключал договора с вами, это…
— Я знаю, — кивнул Белиал. — А я и не требую от тебя соблюдения договора. Разве я тебе запрещаю вызвать Наследника Алвисида на честный поединок и убить его? Нет, это твое личное дело.
— Тогда что ты хочешь? — удивленно спросил Берангер.
— Предупредить. Ты прекрасно знаешь, где сейчас Иглангер, и что мы можем запросто сделать так, что он не вернется.
— И… — потребовал продолжения герцог.
— И если ты причинишь Радхауру вред при помощи любой — самой невинной — магии, Иглангер не выйдет из пустыни.
— Это угроза?
— Понимай как хочешь. Ты можешь вызвать Наследника на бой и убить тебя. Но твой клинок не должен быть заговорен, либо отравлен. И ты не должен во время боя использовать магию. Ты все понял? — Белиал встал.
— Да, я все понял.
— Если во время поединка ты попробуешь использовать магию — в этот момент Иглангеру придется туго.
— Я понял, зачем повторять?
Белиал повернулся и, не прощаясь, вошел в зеркало.
Берангер вновь сел за стол и закрыл лицо руками. Просидел четверть часа, собираясь с мыслями, затем протянул руку, взял колокольчик и позвонил.
Через минуту дверь комнаты открыл слуга:
— Что угодно, ваше сиятельство?
— Подготовить большую лодку в подземной реке. Ту, что в боковой пещере, самую большую. Дюжину самых выносливых гребцов. Посадить в лодку двух лучших моих коней. И скажи Дайрону, чтобы привел туда эту его пленницу, Марьян. Как только все будет готово, доложишь.
Ночь после штурма Этвард с отрядом провел в захваченном замке. После ночной скачки, быстрого штурма и пьянящего вина усталость дала себе знать и Этвард отправился спать задолго до того, как начало смеркаться. Сил в тот же день отправляться в лагерь (да и желания, честно говоря, тоже) просто не было.
Радхаур несколько часов просидел на краешке кровати у зачарованной красавицы, не сводя с нее взгляда. Затем расстелил на полу плащ и прямо там забылся глубоким сном.
Утром в сарае замка они выбрали лучшую из трех крытых повозок, бережно уложили в нее спящую волшебным сном девушку, и отправили в обратную дорогу.
Ехали не торопясь и путь, преодоленный за полдня и ночь, растянулся в два полных дня.
Вернулись в лагерь уже ночью второго дня. Этвард прошел к костру, у которого грелись, дожидаясь прибытия отряда, несколько солдат, оставленных для охраны карет и служанок.
Радхаур прошел в шатер, где раньше ночевала Марьян, и растянулся на походной кровати.
Сон не шел.
Почему прежняя Марьян, не взирая на ее поражающую всех красоту, никогда не влекла его так сильно, как сейчас, непонятно зачем превращенная Иглангером в светловолосую и совсем молодую? Что за странные у этого колдуна заклятия?
Так или иначе, Радхаура влекло к ней, он хотел просто сидеть рядом и любоваться ею.
Неужели женщин любят только за то, что внешне? Ведь внутри-то Марьян не изменилась от заклятия, осталась прежней. Но почти равнодушная доброжелательность в одночасье переродилась в непреодолимую страсть.
Радхаур не понимал, что творится в его душе. Но еще больше он хотел бы знать — а стоит ли все это понимать?
Умолкли голоса у костра, все, кроме дозорных, уже давно заснули, а он все ворочался с боку на
