была сомкнуть глаз, однако не прошло и минуты, как она, согревшись и расслабившись, задремала. Спустя некоторое время ее глаза открылись. Огонь в камине почти погас. Бижу посапывала в кресле.
Виола обнаружила, что лежит, прижавшись грудью к его груди. Она попыталась отстраниться, но он не позволил.
– Спите, – пробормотал он и снова заснул.
Почти сразу его хватка ослабла, и возмущенная Виола смогла высвободиться из его объятий без особого труда. Слегка отодвинувшись, она оперлась на локоть, глядя на спящего мужчину. Даже с закрытыми глазами, это было красивое лицо. Сон смягчил его черты, придав им мальчишеское выражение. Он выглядел вполне невинным. Виола подавила желание пригладить его взъерошенные волосы.
Вместо этого она ткнула его пальцем в грудь.
– Проснитесь!
Он открыл глаза и нахмурился.
– В чем дело? – сонно пробормотал он. Виола встала и взяла на руки собачку.
– Вы храпели, – чопорно сказала она. – И Бижу нужно выйти на улицу.
Джулиан потер глаза и сел на матрасе.
– Сколько времени?
– Четыре часа утра, – сказала Виола.
– Откуда вы знаете? – спросил он, зевая.
Виола указала на небольшие часы, стоявшие на каминной доске.
– Что это такое? – осведомился Джулиан, прищурившись.
– Это мои дорожные часы, – объяснила Виола. Он слабо улыбнулся.
– У вас есть дорожные часы?
– А что такого? Они есть у всех, – невозмутимо отозвалась Виола.
Джулиан сел в кресло и надел башмаки, затем натянул сюртук и встал.
– Господи, – произнес он, глядя на Виолу так, словно видел ее в первый раз. – Это действительно вы?
– В каком смысле? – раздраженно бросила она. Он улыбнулся.
– Вы действительно так красивы? Это не результат ухищрений?
– Каких еще ухищрений?
– Пудра, помада...
Виола свирепо сверкнула глазами.
– Помада!
– А ваши волосы, – продолжил он. – Они вьются от природы? Или вы накручиваете их на папильотки?
Виола не сочла эти необычные комплименты лестными.
– Можете считать, что у меня стеклянный глаз и деревянная нога, если вам так легче, – угрюмо отозвалась она, сунув ему Бижу. – Отнесите ее на улицу и убедитесь, что она сделала свои дела. И постарайтесь, чтобы она не попала под колеса.
Он вышел, и Виола услышала, как в замке повернулся ключ. Спустя минут пятнадцать он вернулся, впустив в комнату холодный воздух. Бижу дрожала.
– Она сделала свои дела? – требовательно спросила Виола.
– Конечно, – сказал Джулиан, опустив на пол Бижу, которая тут же сделала лужу. – Хотя, наверное, нет, – добавил он.
– Она не любит холод, – сказала Виола.
– Я протру пол. – Джулиан отправился в гардеробную, а Виола взяла собаку и вернулась в кресло.
– Хотите кофе? – предложил Джулиан, закончив уборку.
– В четыре утра? – усомнилась она. – Вы что, больше не ляжете?
Он покачал головой.
– Я уже не засну, – удрученно сказал он. – Наверное, из-за бодрящего воздуха. Пожалуй, пойду, поработаю. Я буду рядом, если вам что-нибудь понадобится.
К удивлению Виолы, он вышел из комнаты, оставив ее одну. И опять она почувствовала себя оскорбленной, даже обманутой.
Она сердито взбила подушку и легла.
Уединившись в кабинете, Джулиан нашел затруднительным сосредоточиться на брачном договоре леди Виолы. Его грызло беспокойство о собственном будущем, усугублявшееся возбуждением, которое он не мог удовлетворить без помощи Мэри, а она явно не собиралась идти ему навстречу. Даже выгуливание этой чертовой собаки по холодной и темной улице не охладило его пыл.
Раздосадованный, он открыл папку с документами леди Виолы.
Намного позже утром Хадсон лично приготовил для хозяйки чай с тостами и вручил поднос Корк, чтобы она отнесла наверх. Кухня де-факто стала его спальней, и он скорее пустился бы в пляс в церкви, чем допустил горничную в свою спальню.
– Пора бы ей проснуться, – раздраженно произнес он.
– Оставьте ее в покое, – сердито отозвалась Корк. – Женщинам позволяется спать подольше после брачной ночи. – Она взяла поднос и вылетела из кухни.
Виола приняла ванну и переоделась в гардеробной Джулиана.
– Это мой завтрак? – сказала она, вернувшись в спальню. – Поставь его на каминную решетку, раз уж здесь нет стола. А где ветчина? – спросила она, озадаченно глядя на поднос. – Где яйца? И мармелад?
Поставив поднос, Корк взяла собачку.
– Наверное, в доме больше ничего нет, мадам, – сказала она. – Мне кажется, мистер Девайз беден.
Виола взяла керамический чайник и налила бледного чая в щербатую чашку.
– Где он?
– Капитан Девайз? О, он ушел на Биржу, мадам.
– Понятно. – Виола бросила взгляд на часы. Половина одиннадцатого? Поразительно. Она никогда так долго не спала. В Йоркшире она вставала на рассвете.
– Распаковать ваши вещи, мадам? – нетерпеливо предложила Корк.
– Не надо. – Подойдя к двери, Виола открыла ее и прислушалась. – Где его слуга, не знаешь? – поинтересовалась она.
– Наверное, в кухне. Кажется, вы ему не очень нравитесь.
– Какая трагедия, – сказала Виола, осторожно выскользнув на лестничную площадку. Затем быстро сбежала вниз по лестнице и дернула входную дверь. Заперто! Виола нетерпеливо огляделась. Наверняка здесь есть запасной ключ. Если она найдет ключ и наймет кеб, то через час сможет позавтракать в Гэмбол-Хаусе. Днем в Лондоне нечего бояться.
Вызванный из кухни звоном колокольчика, Хадсон замер в дверях крохотного кабинета с неодобрительным выражением на длинном лице. Еще бы! Нахальная особа буквально разнесла на части кабинет его хозяина. Книги, тетради и газеты – все было небрежно разбросано. Хадсон ощутил вспышку возмущения.
Поделом ему, раз уж женился на женщине ниже его по положению! Даже помолвки не было. Даже заметки в газете. Разве так делают? Хадсон терпеть не мог непорядок, но более всего презирал нахальных женщин.
– Вы звонили, мадам? – осведомился он холодным тоном.
В поисках ключа Виола обнаружила в письменном столе ящик, который не открывался, и в данный момент была более заинтересована его содержимым, чем собственной свободой.
– Почему этот ящик заперт? – сердито спросила она. – Где ключ?
– Ключа нет, мадам.
– Понятно. – Виола взяла нож для разрезания писем и, не обращая внимания на протесты Хадсона, вставила узкое лезвие в замок и повернула. Хадсон мог только наблюдать, дрожа от бессильного гнева.
