Оставив лошадь на попечение груму, она медленно прошла через двор. Оглядевшись, она поняла, что графа нет в замке. Всего несколько человек прошли по двору, скорее подчеркивая, чем скрашивая пустоту замка. Никто не преградил ей путь, когда она ступила в залу и стала подниматься по лестнице. На площадке она остановилась. Лишь одна дверь была открыта. Она направилась к ней.
Диана неуверенно вошла в комнату. Гризель сидела на стуле у огня.
– Я ждала тебя, – едва взглянув на девушку, прошептала старая женщина.
Диана подошла ближе.
– Это ты звала меня? – спросила она.
– Да, – ответила Гризель, не глядя на нее.
– Но я слышала не твой крик.
Легкая улыбка тронула губы Гризель:
– Это боль, терзающая Торна, – ты ее услышала. Так всегда бывает, когда люди связаны друг с другом.
– Я не связана с ним! – резко сказала Диана, вспомнив, как легко он позволил ей уехать, и голос молодой женщины в его комнате в ту последнюю ночь в замке.
Гризель пожала плечами, и Диана сказала:
– Это было лицо Иана.
– Я и хотела, чтобы ты увидела его, – невозмутимо ответила Гризель. – И все же ты слышала крик его брата. Я здесь ни при чем.
Диана смущенно спросила, подняв бровь:
– А что случилось?
Не отвечая ей, Гизель указала на кровать. Диана прошла через комнату.
– Дева Мария! – сказала она со вздохом, увидев пылающее личико Иана. – С ним плохо обращались в Сидене?
Гризель покачала головой:
– Нет, его укусила крыса и занесла инфекцию.
Диана вдохнула и провела рукой по брови. Перед ее мысленным взором предстал мальчик, каким она впервые увидела его: гордый, уязвимый. Неужели несколько акров земли стоят жизни этого ребенка? Опустив руку, она взглянула на Гризель:
– Граф знает об этом?
– Да, – ответила Гризель. Бросив взгляд на Иана, она мгновение колебалась, потом повернулась к Диане: – Он уехал, глубоко опечаленный.
У Дианы захватило дух. Неужели Торн сейчас направляется в Сиден? Если так, она должна немедленно вернуться и предупредить всех. Она облизала губы.
– А куда он уехал? – спросила она как можно безразличнее.
– На юг. В замок Кармайклов, – старая женщина ответила сразу, без колебаний.
Диана облегченно вздохнула. Потом, вспомнив о пучке травы, который она привезла с собой, девушка вынула его из сумки и разложила на ближайшем столике.
Лицо Гризель вдруг просветлело, когда она увидела высушенные травы. Они излечивали лихорадку и помогали бороться с заражением.
В ту ночь состояние Иана ухудшилось он был охвачен жестокой горячкой. Диана и Гризель всерьез опасались за его жизнь. Обтирая губкой горячечное тело мальчика, Диана не могла не обратить внимание на то, как он исхудал с того времени, как она видела его в последний раз.
Выпрямившись, она смахнула пот со лба тыльной стороной руки. Огонь ярко пылал, и в комнате было так жарко, что она вся взмокла. Но, не обращая на это внимания, она вновь и вновь окунала полотенце в сосуд с водой. Собираясь его выжать, она вдруг обратила внимание на то, что делает Гризель. Старая женщина открывала все окна в комнате! Диана рванулась к Гризель, которая, весело улыбаясь, подошла к кровати.
– Ты считаешь, что ночной воздух опасен? – спросила она.
– Меня так учили, – осторожно сказала Диана, не желая спорить со старой женщиной.
– Басни, сочиняемые невеждами, – твердо сказала Гризель, присаживаясь на стул.
Диана отшатнулась и изумленно спросила:
– Что же, и лекари невежды?
Гризель махнула рукой.
– Даже еще больше, чем остальные. Много раз я выхаживала воинов, раненных на поле битвы и находившихся между жизнью и смертью. – Она шмыгнула носом: – Я не знаю, у кого больше шансов выжить – у них или у тех, кто умирает в собственной постели, И между ночным и дневным воздухом тоже нет разницы. Жара так же губительна, как и холод, – заключила она с такой уверенностью, что Диана не посмела возразить. – А когда начинается лихорадка, снег даже лучше, чем теплое одеяло, – добавила она.
Эта мысль была непривычна Диане, но она не стала отбрасывать ее. Однажды в раннем детстве ее сразила жестокая лихорадка. Она до сих пор помнит жар, сжигавший ее маленькое тело. Она мечтала лишь
