-- Он мертв, мистер Скиннер. Мы... мой... Кулум видел его. Он умер. В фактории.
-- О Боже, нет! -- хрипло выдохнул Скиннер. Вот он, мой проклятый йосс!
Он пробормотал соболезнования и вернулся в типографию к сломанному прессу.
-- Ты издатель и владелец! -- прокричал он. -- Только чего? Пресса у тебя нет и нет денег, чтобы купить новый, а теперь, когда Тай-Пэн мертв, тебе не у кого их занять, следовательно ничем ты не владеешь и дело твое -труба! Труба! Черт побери, что же делать? -- Он пнул ногой кучу обломков, не обращая внимания на кули, стоявших в стороне и терпеливо дожидавшихся его приказаний. -- Черт, черт, черт, и надо же ему было умереть в такое время!
Он еще несколько минут негодовал и клял судьбу, потом сел на высокий табурет.
-- Что же теперь делать? Ну, соберись! Думай!
Итак, сказал он себе, первым делом ты должен выпустить газету. Специальный выпуск. Как? На ручном прессе. -- Да, ручной пресс, -- повторил он вслух. -- Рабочие руки у тебя есть, и это ты можешь сделать. Что потом?
Он заметил, что кули наблюдают за ним. Потом ты будешь держать язык за зубами, предостерег он себя. Сначала выпусти газету, потом пойди к этому беспомощному юному идиоту Кулуму и уговори его выложить деньги на новый пресс. Это тебе удастся без труда. И держи язык за зубами.
Вошел Блор. Его лицо напоминало застывшую маску.
-- Доброе утро, -- сказал он. -- Черт, это какой-то ужас! Стойки исчезли, словно их и не было, вместе с паддоком. Голое место. Потерял четырех лошадей -- мерина тоже, дьявол забери меня совсем!
-- Тай-Пэн мертв.
-- О Господи! -- Блор прислонился к треснувшему косяку. -- Тогда конец всему. Что ж, так я и думал: слишком уж все было хорошо, чтобы долго продолжаться. -- А?
-- Гонконг, Жокей-клуб -- вообще все. На всем теперь можно ставить крест. Тут и думать нечего. Вся колония в развалинах. Этот новый клещ Уэйлен только взглянет раз, и у него голова отвалится от хохота. Теперь, без Тай-Пэна, надежды нет никакой. Черт возьми, он мне нравился.
-- Это ведь он послал вас ко мне, не так ли? С секретной депешей?
-- Нет, -- ответил Блор. Он дал слово Тай-Пэну. Тайна есть тайна. -Бедняга. По-своему, я даже рад, что он не увидит конца колонии.
Скиннер взял его за руку и повернул лицом к морю:
-- Что там такое?
-- А? Гавань, что же еще.
-- Это беда всех людей. Они или не хотят думать, или не хотят видеть. Флот цел и невредим, и все торговые суда! Мы потеряли один фрегат, который выбросило на берег, но его отремонтируют, и через неделю он будет как новый. То же самое с 'Отдыхающим Облаком', 'Бостонская Принцесса' наскочила на скалы у Кулуна. Но это все. Неужели вы не понимаете? Самый страшный за всю историю тайфун устроил Гонконгу испытание -- и остров вышел из него с честью, под барабанную дробь и с развевающимися знаменами, клянусь Богом. Этот тайфун был огромным йоссом. Вы полагаете, адмирал не понимает этого? Вы полагаете, даже этот болван Каннингтон не понимает, что основа нашей военной мощи -- это флот, что бы там себе ни думал наш пустоголовый генерал? Морская держава, клянусь Богом!
-- Боже милостивый. Вы действительно так думаете?
Скиннер уже отвернулся от двери и стал пробираться на свое место, ногой отшвыривая мусор с дороги. Он сел за стол, достал перо, чернила и бумагу и начал быстро писать.
-- Вы действительно так думаете?
-- Будь я на вашем месте, я бы начал готовить чертежи новых стоек и паддока. Хотите, чтобы я напечатал о том, что очередные скачки состоятся в назначенное время?
-- Абсолютно. О, это замечательно! Да. -- Блор задумался на мгновение. -- Нам нужно завести традицию... придумал, мы устроим специальный заезд! Самый крупный денежный приз года -- последний заезд сезона. Он будет называться 'Приз Тай-Пэна'.
-- Хорошо. Сегодня вечером вы прочтете об этом. Блор некоторое время смотрел, как Скиннер пишет:
-- Готовите ему некролог?
Скиннер открыл ящик и подтолкнул к молодому человеку несколько сложенных листов бумаги.
-- Я написал его еще несколько дней назад. Прочтите. Потом можете помочь мне с ручным прессом.
Кулум и Тесс все еще стояли там, где их оставил Скиннер.
-- Пойдем, милый, -- сказала Тесс, потянув его за руку. Ее сердце сжималось от боли.
Кулум сделал над собой усилие и сосредоточился.
-- Почему бы тебе не отправиться на 'Белую Ведьму'? Я... я уверен, они тревожатся и хотят... хотят узнать, что с тобой все в порядке. Я приеду туда позже. Оставь меня одного на время, хорошо, дорогая? Я... ну, просто оставь меня одного.
-- О, Кулум, что же нам теперь делать?
-- Не знаю. Я не знаю.
Он поймал ее взгляд, и потом она ушла. Кулум зашагал к Глессинг Пойнту, ничего не слыша и не видя вокруг. Время перестало для него существовать. О Господи, Владыка небесный, что мне делать?..
-- Мистер Струан?
Он почувствовал, как его дернули за рукав, и это вывело его из оцепенения. Он заметил, что солнце уже высоко, а сам он стоит, прислонившись спиной к торчащему обломку флагштока на Глессинг Пойнте. Сверху на него взирал главный старшина корабельной полиции.
-- Я от его превосходительства, мистер Струан. Не будете ли вы добры подняться к нему на борт?
-- Да. Да, разумеется, -- ответил Кулум, чувствуя себя опустошенным и полностью утратившим способность соображать.
Он позволил главному старшине отвести его к ожидающему их катеру. Поднялся по трапу на палубу флагмана, потом спустился вниз.
-- Мой дорогой Кулум, -- произнес Лонгстафф, -- ужасное известие. Ужасное. Портвейн?
-- Нет. Нет, благодарю вас, ваше превосходительство.
-- Садитесь, Да, ужасное. Ошеломляющее. Едва я услышал эгу новость, как сразу же послал за вами, чтобы выразить вам свои соболезнования.
-- Благодарю вас.
-- Я отплываю завтра с отливом. Новый полномочный посланник прислал с Монсеем сообщение, что он в Макао. -- Черт бы его побрал. Почему, дьявол его забери, он не мог подождать? Черт бы побрал этот тайфун! Черт бы побрал Дирка! Черт бы побрал все на свете! -- Вы знакомы с Монсеем, не так ли?
-- Нет... нет, сэр.
-- Впрочем, это неважно. Чес-с-слово, все это чертовски досадно. Монсей находился в той же фактории, и на нем ни царапины. Да, ужасно. Никогда не знаешь, чего ждать от йосса. -- Он взял понюшку табаку и чихнул. -- Вы слышали, что Горацио тоже погиб? -- Чертов болван, как уж его-то угораздило погибнуть? Его смерть все так усложняет.
-- Нет... нет, сэр. В последний раз... я полагал, он в Макао.
-- О, кстати, ваш отец приготовил для меня кое-какие документы. Мне необходимо получить их перед отплытием.
Кулум порылся в памяти. Это усилие вымотало его окончательно.
-- Он не упоминал о них при мне, ваше превосходительство. Я ничего о них не знаю.
-- Ну, я уверен, он держал эти бумаги в надежном месте, -- сказал Лонгстафф, в восторге от того, что Кулум не знает их содержания. -- Сейф, Кулум, -- там они и должны быть. Где находится его личный сейф?
-- Я... я не знаю, сэр. Я спрошу у Варгаша.
-- Ну же, Кулум, соберитесь с мыслями. Жизнь продолжается. 'Предоставь мертвым погребать своих мертвецов' и все такое. Нельзя сдаваться, ну? Где у него сейф? Думайте! В фактории? На 'Отдыхающем Облаке'?
-- Я не знаю.
-- Тогда я предлагаю вам найти его, и очень быстро. -- Голос Лонгстаффа стал резким. -- Дело это
