Пиратский корабль был спасен. Омар сохранил для дея драгоценнейшую жемчужину его разбойничьего флота и избавил людей от неминуемой гибели.
Приз, захваченный незадолго до того, как разразился шторм, и укомплектованный частью команды корсара, стал жертвой моря.
Заснувшего прямо возле штурвала юного офицера отнесли в каюту.
Теперь в командование вступил старший помощник, ибо капитан лежал в каюте с проломленным черепом. Было ясно, с морем ему теперь придется распрощаться. Впрочем, доли его добычи вполне хватало, чтобы вести на берегу безбедную жизнь.
Омар, отлично справившийся с ролью капитана в самые тяжелейшие для корабля и людей часы, снова стал самым младшим офицером на борту.
В зимние месяцы корсары в море не выходили. Парусники кренговали [24], ремонтировали, заново оснащали.
Молва о схватке Омара с мощью стихии и его победе быстро разнеслась по всему Алжиру. Узнал об этом и сам Гуссейн-паша. Узнал он и о том, что вся команда горит желанием сражаться впредь только под началом Омара.
«Дался им этот Омар!» — щелкнул пальцами дей. Да, но кого же все-таки назначить весной на этот корабль капитаном? Издавна повелось, что на такой пост ставили тех, что ходили в друзьях у представителей сильнейшей партии высокого Дивана. Однако на этот раз никаких заявок, к удивлению Гуссейн-паши, почему-то не было.
Ну коли так, то почему бы, и в самом деле, не произвести в капитаны Омара?
И Омар стал рейсом, капитаном.
И было этому капитану семнадцать лет.
Дею не пришлось раскаиваться в своем решении: перед самым молодым из его капитанов не мог устоять ни один противник.
Три парусника шли через Атлантику из Нового света. После долгих недель плавания показались наконец уже родные португальские берега, и тут команды заметили корсара. Трое против одного — никакой опасности: при таком перевесе пирату остается только убраться подобру-поздорову.
Но реис Омар удирать от трех «португальцев» даже и не помышлял. Он долго разглядывал головной корабль, который был вдвое больше тех двух, что следовали за ним. Но и его собственный фрегат этот «португалец» тоже превосходил не менее чем вдвое.
«Лиссабон» — так называется большой парусник. Представить только, какие сокровища везет он в своих трюмах!
— Вперед!
Корсары только и ждали приказов своего юного капитана. Команду за командой подавал Омар. Его люди работали, как одержимые, куда лучше, чем годами муштрованные португальские матросы. Они ни на миг не сомневались, что большой корабль уже в их руках: ведь командует ими Омар!
С берега за сражением наблюдали в подзорные трубы.
— Неслыханно, такая дерзость! Не иначе как корсару ворожит сам дьявол. А уж о капитане и говорить не приходится. Прямо-таки феноменальный мореход. Надо же, как мастерски срезал нос «Лиссабону»!
— Неслыханно! — дружно подхватили остальные, услышав рев пушек Омара.
Зрелище страшное, но глаз от него отвести было просто невозможно, и люди увидели, как на мачте их гордого парусника взвился вдруг корсарский флаг, как пираты почти без борьбы взяли на абордаж один из эскортных кораблей.
Омар был просто влюблен в свою добычу. Этот корабль вовсе не походил на обычные неуклюжие купеческие суда. Новый, незнакомый еще ему тип постройки. Владеть таким кораблем — какие радости, какие виды на будущее открываются перед ним!
Ему удалось уговорить Гуссейна-пашу не продавать «Лиссабон», не уступать его португальцам, предлагавшим за этот быстроходный парусник солидную сумму. Заполучи они обратно свой корабль, и поймать его опять вряд ли уже удастся, а португальцы беспрепятственно будут проворачивать с его помощью свои торговые операции
— «Лиссабон» построен на американской верфи, — рассказывали в Алжире. — Так сказал американский консул.
Следующей весной трофей вышел в Средиземное море. «Аль-Джезаир» — «Алжир» — было теперь его имя. Рейсом на нем стал Омар. «Аль-Джезаир» — от одного этого слова бледнели капитаны всех купеческих судов. Такой напасти, такого кошмара им до сей поры испытывать не доводилось.
— Каков молодчик! Не иначе как «американец»!
— Не надо и американского флага — и так сразу видно, что он оттуда! — подтвердил штурман «Короля Карла» слова капитана Ягурда.
Струя табачной жвачки цыркнула за борт «шведа». Ягурд любил свое судно, но сейчас он злился, что вынужден ползти на этакой черепахе, когда «американец» летит как на крыльях.
Капитан и штурман разом вздрогнули. На «американце» что-то сверкнуло, в воздух взмыло густое белое облако. Ого, да эти парни пальнули в бравого старину «Короля Карла» из носовой пушки!
— Проклятье! Что им нужно от нас? Разве наши страны воюют?
Штурман не знал, что ответить. Он молчал.
— Убрать паруса! — приказал капитан.
Матросы кинулись выполнять приказ, а Ягурд снова бросил взгляд на фасонистый американский корабль. От страха у него отвисла челюсть, остатки табачной жвачки вывалились на сверкающую чистотой палубу. Там, на мачте, где только что развевался флаг Американских штатов, трепетал теперь на ветру пиратский флаг.
Замешательство старого шведа длилось, однако, недолго. Минуту спустя он уже овладел собой и заложил за щеку новую порцию табака. Пират? Ну и что? Швеция ежегодно платит Алжиру дань за безопасность своих судов. За жизнь, стало быть, опасаться нечего; а вот неприятностей разных, похоже, не избежать. Не в первый раз такое случается: перехватят корабль во время рейса и клянчат у капитана, а то и требуют даже продовольствия, подарков или еще чего иного. Но самое-то худшее предстоит на родине — корабль и весь экипаж отправят в карантин: где гарантия, что после контакта с корсарами они не притащили с собой чуму.
Разбойничий корабль лег в дрейф. «Аль-Джезаир» называется? Ягурд о таком еще не слышал.
— Нильс, — обернулся капитан к штурману, — да это же португальский «Лиссабон», о котором столько разговоров было прошлой осенью. Не знаешь, кто У них капитан?
— Гм-м-м, — промычал в ответ тот, так и не сказав ни да ни нет. Однако по кислой его мине было видно, что вожака корсаров он знает и ничего хорошего от него не ждет.
С корсара спустили шлюпку. Ягурд удивился, что кроме гребцов в нее сошел всего один человек. Обычно в таких случаях офицер брал с собой еще двоих сопровождающих.
— Спорим, что офицер — не кто иной, как Омар, — хлопнул по плечу капитан своего старого друга.
— Не выйдет, Густав Ягурд! Я свои деньги в окошко, или для нашего случая — в воду, швырять не собираюсь. Это и в самом деле Омар! — ответил штурман и добавил: — Надеюсь, мошеннику не удастся увидеть Анну.
— О Боже, Нильс! Как же я не подумал. Надо поскорее спрятать девушку.
Но было уже слишком поздно. Шлюпка успела приблизиться на расстояние голоса. Одно успокаивало старого шведа: корсар ведь придерживается соглашения, он даже не взял с собой положенное подкрепление. Он не замышляет ничего дурного.
— Откуда и куда? — прозвучало с воды по-французски (французский язык был обиходным по всему Леванту и Северной Африке).
— Из Константинополя в Стокгольм, — ответил Ягурд.
— Какой груз?
— Разный. Ковры, шелк, оливковое масло, финики
— Я взойду на борт.
«И это Омар, гроза Средиземного моря? Любезный молодой человек, едва ли двадцати лет от роду», — подумал шведский капитан, спуская шторм-трап.
