рассказывал. Анекдоты. Ты неправильно говорил. Словно припоминал, словно цитировал из книги.
— Чушь!
— Зачем мне лгать? Чтобы причинить тебе боль? — усмехнулся Донован. — Проехали.
— Это была работа, которую я всегда хотел выполнять. Я был хорошим агентом, с отличной реакцией. Потом ты меня подстрелил, и я три месяца провалялся в больнице. Еще через три месяца меня вызвали в отдел кадров и сказали, что для меня нет места в таможне и Управлении таможенных пошлин и акцизных сборов. Поблагодарили за верную службу и указали на порог.
— Но ты ведь получил пенсию за нетрудоспособность?
— Жалкие гроши. Моей жене не понравилось, что меня выкинули на свалку в двадцать четыре года, поэтому она отправилась искать новое пастбище.
— Ах, женщины! — саркастически произнес Донован. — Что нам с ними делать?
— Ты изменил мою жизнь, Ден. Не оставил мне выбора, не подумал о последствиях, просто вышел вперед и выстрелил. Теперь я собираюсь сделать то же самое с тобой.
— Собираешься упрятать меня за решетку?
— Собираюсь получить твои деньги. У Донована отвисла челюсть.
— Все, — добавил Хэтуэй.
— Что ты имеешь в виду?
— Все деньги, которые ты забрал у Шарки. Я хочу их. Сейчас же.
— Ты в своем уме?
— Я все знаю, Донован. О самолете. О героине. Знаю о Макфайдене и Джордане. О летном поле. На твоем языке это называется «быть в дерьме». У тебя нет выхода. Кроме одного-единственного: ты отдашь мне деньги, а я позволю тебе завершить турецкую сделку.
Донован в замешательстве покачал головой.
— Понимаю, ты сейчас в шоке. — Хэтуэй снова взглянул на часы. — Думаю, самолет еще в воздухе. До посадки час. Связаться с ними нет возможности. Даже если ты захочешь.
Донован выругался. Повернулся, чтобы уйти, но остановился. Открыл рот — и не смог ничего сказать. Он слишком растерялся. Поджал губы и взглянул на Хэтуэя. Ему хотелось заорать на него, свалить на землю и бить до потери сознания. Или еще хуже.
Хэтуэй улыбался, словно прочитал мысли Донована.
— Подумай, Донован. Ты в дерьме. С другой стороны, выручку от турецкой сделки можешь оставить себе. Я не собираюсь вытрясти из тебя все до пенни.
Донован покачал головой.
— Почему я должен отдавать свои деньги?
— Потому что если не отдашь — попадешь в тюрьму. Возможно, на всю оставшуюся жизнь. Восемь тысяч килограммов героина, привезенного в страну. Тебе все припомнят. Плюс мексиканская сделка. «Жуки». Мексика — соседка Штатов, и Родригес не в первый раз перевозил кокаин через границу. Я свяжу твое имя с именем Родригеса, и Управление по борьбе с наркотиками тоже захочет снять с тебя шкуру.
— Ты блефуешь, мать твою!
— Прости, но я знаю, где приземлится самолет. Знаю, что на борту. Знаю, кто заплатил за доставку. Я что-то пропустил?
— Знать — одно, доказать — другое.
— У меня есть доказательства, — заверил Хэтуэй.
Донован зашагал по мосту взад-вперед, мотая головой.
— Отлично, у тебя есть доказательства, но ты переиграл сам себя. Все, что мне надо сделать, — это отойти от сделки. Я отойду в сторону, и ты ничего не получишь.
Хэтуэй улыбнулся:
— Дело не в том, получишь ты груз или нет, Донован. Ты подготовил сделку. Это я могу доказать.
— Чушь.
— У меня есть люди под прикрытием. Из твоего близкого окружения.
— Теперь я уверен, что ты лжешь.
— Ты потерял нюх? Не можешь вычислить копа под прикрытием? А ведь ты всегда гордился своим особым даром. Поверь, у меня есть люди, роющие под тебя, Донован. Очень близкие тебе.
Донован замер и уставился на Хэтуэя. Неужели он говорит правду? Если нет, то откуда он узнал о самолете? Кто предал его? Джордан и Макфайден? Может, они сдали его после провала мексиканской сделки? Донован всегда подозревал, что таможне помогли задержать груз. Теперь он знал кто. Джордан и Макфайден. Они сделали это в обмен на свою свободу. Они помогли подставить его.
— Я знаю, кто это.
Хэтуэй покачал головой:
— Нет. Гарантирую, что не знаешь.
— Посмотрим.
— Дело в том, Донован, что ты не можешь позволить себе ошибиться, верно? Ошибешься — и все потеряешь. Деньги и дружбу.
— Я рискну.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Это не Рики Джордан. И не Чарли Макфайден, — тихо произнес Хэтуэй.
Донован остановился.
— Если бы это были они, ты бы не сказал мне, верно?
— Согласен, но я говорю, что это не они. Даю слово.
Донован громко рассмеялся:
— Слово? Твое гребаное слово? Ты сейчас скажешь мне правду положив руку на сердце? Почему я должен тебе верить?
Хэтуэй постучал по сумке с ноутбуком:
— Потому что у меня есть доказательства.
Донован уставился на сумку:
— Какого рода доказательства?
Хэтуэй снова взглянул на часы:
— Мы можем болтать долго, Донован. А самолет скоро приземлится.
— Чего ты хочешь?
— Я сказал, чего хочу. Ты забрал у Шарки шестьдесят миллионов долларов. Отдай их мне.
— У меня нет шестидесяти. Я был должен десять.
— Родригесу?
Донован кивнул.
— Тогда пятьдесят.
— Я заплатил за перевод плюс расходы за Шарки.
— Почему бы тебе просто не сказать, сколько у тебя есть? И не лги, я все равно выясню.
— Сорок пять миллионов.
— Тогда я хочу сорок пять миллионов долларов. Такова цена за свободу. Плата за жизнь.
— Значит, если я отдам тебе сорок пять лимонов, ты скажешь мне, кто агент под прикрытием?
— Агенты. Их несколько.
— И как я отдам тебе деньги? Наличными?
— Сарказм здесь неуместен, Донован, — заметил Хэтуэй и снова постучал по сумке: — Мы сделаем это через Интернет. Тем же путем, каким ты вернул деньги, украденные Шарки.
Донован покачал головой:
— Я не вчера родился. Я переведу тебе сорок пять миллионов, потом ты покажешь мне бумаги. И что мне это даст?
— Мы сделаем не так. Ты переводишь пять миллионов, я предоставляю доказательство. Ты переводишь еще какую-то сумму, я показываю еще одно доказательство. В любой момент ты можешь остановиться. Но поверь мне, Донован, ты не захочешь останавливаться.
— И что потом? Допустим, ты назовешь мне имена, предоставишь доказательства. А потом?
