Махнув рукой в направлении всадников, столпившихся за его спиной, Джеймс произнес:
– Только тебе придется противостоять большому количеству противников.
– Для меня это не впервые.
– Да, и ты чудом не умер.
– Чудом.
С большим сожалением Байярд покачал головой.
– Ирония судьбы... Наконец-то воцарился мир между нашими семьями, а тут ты вернулся.
Де Готье крепче сжал рукоять меча.
– Перемирие? – переспросил он. Байярд изумленно уставился на него.
– Ты что же, еще не был в Фальстаффе?
– Нет, сначала я прибыл сюда.
– Почему?
Салли протиснулся между лошадьми Люсьена и Александры.
– Родственница, милорд, – произнес он, кивком головы указывая на покрытую вуалью фигуру. – Де Готье говорит, что она принадлежит к семье Байярдов.
Сдвинув брови, Джеймс снова взглянул в ее сторону.
– Из Байярдов, да? Дай мне взглянуть на тебя. Настал ее час, сердце бешено застучало, и Александра подняла руку, намереваясь отбросить вуаль. Де Готье остановил ее.
– Нет, – сказал он Байярду, – не сейчас, прежде я хочу услышать о мире.
Его недавний недруг хотел было возразить, но затем пожал плечами.
– Давай поедем домой, здесь ужасно холодно, – бросил он, пришпорив лошадь.
Увидев нерешительность Люсьена, он добавил:
– Как Байярдов приветствуют сейчас в Фальстаффе, так и де Готье рады видеть в Корберри. Оставь свои подозрения и давай вместе посидим у огня.
Александра не видела в этом приглашении ничего опасного, однако чувствовала, что ее спутнику это явно не по душе. В конце концов он уступил настоятельным просьбам Джеймса и направил лошадь к подъемному мосту.
– Да, Люсьен... – Байярд повернулся в седле, чтобы видеть его лицо.
– Что?
– В оружии нет необходимости.
Немного помедлив, де Готье вложил меч в ножны.
Она молча ехала рядом с нахохлившимся, полным самых скверных подозрений Люсьеном, восхищаясь внутренним двором замка. Как верно заметила ранее девушка, был субботний день, люди отдыхали, но двор представлял собой целый мир, полный житейских забот: огромное зернохранилище, покрытые соломой сараи и конюшни, загоны для свиней и кузницы. Любопытство не давало ей покоя, не терпелось все это посмотреть.
Часть процессии отделилась от основной группы, спешилась, а другая продолжала шествие.
Переезжая через второй подъемный мост, Александра огляделась в поисках выложенных мрамором дорожек, фонтанов, роскошных садов с деревьями, изобилующими фруктами и разноцветьем кустарников и цветов. Однако ничего этого не было видно, лишь одни здания и смотровая башня приковывали внимание. «Отцовскому дому еще очень далеко до изящной роскоши дворца Джаббара», – разочарованно подумала она. Она подумала, что внутри дома, наверно, все очень красиво. Девушка уже забыла, когда в последний раз видела красоту, – роскошный сад, прекрасные цветы, великолепные дома. Александра была уверена, что красота – неотъемлемая часть человеческой жизни и она должна сопровождать существование людей всегда.
Легко скользнув на землю, Джеймс передал поводья в руки подбежавшего к нему оруженосца и стал терпеливо поджидать Люсьена. А тот не торопился. Он слез с лошади, отвязал три из притороченных к седлу четырех больших тюков, затем, обойдя свою лошадь, помог слезть с коня и девушке.
– Помни, что пока надо молчать, – тихо проговорил мужчина, опуская ее на землю.
– Он мне кажется не таким уж плохим, – прошептала в ответ Александра, тут же заслужив неодобрительный взгляд де Готье.
– Ты знаешь его не так хорошо, как я, – проворчал он.
Бесспорно, это так. Но Катарина, ее мать, лучше всех знала Джеймса и уверяла дочь, что он бесконечно добр. Однако девушка ничего не сказала Люсьену, чтобы разубедить его. Она посчитала, что не место и не время спорить и потому молча проследовала за мужчинами.
Разочарование девушки возросло, когда человек, которому скоро суждено будет узнать о существовании дочери, отступил в сторону, чтобы она могла рассмотреть громадный зал замка Корберри.
Он был чистым, и все вещи находились на своих местах, однако комната вовсе не выглядела красивой. Единственным ее украшением были гобелены на стенах. Они были довольно яркие и многоцветные. Все остальное было безликим и темным, включая и обитателей замка, одетых в серые тусклые одежды, скользящих, словно тени, по комнатам.
Печаль охватила Александру при воспоминании о гареме, кишащем веселыми, оживленными людьми. Как же скучно живут эти англичане, неужели никто не говорил им о цвете и форме? И где радостное
