Большое время [= Необъятное время]

и импровизировал, стараясь попасть ей в такт.

Наконец глубокие успокаивающие звуки подействовали на нас; лицо Эриха прояснилось и он привлек меня к себе. И мне захотелось оторвать ноги от мозаичного пола, который мы не покрываем коврами, потому что большинству наших обожаемых внеземлян это не нравится, и я далеко откинулась на кушетку, ту, что возле рояля, обложила себя подушками и взяла новую порцию выпивки, а мой дружок-нацист собрался разрядить свою мировую скорбь через песню. Меня это не очень беспокоило, потому что его баритон вполне переносим.

И все было хорошо, и Хранитель работал вхолостую, просто поддерживая существование Станции, пришвартованной к космосу, без напряжения, разве что время от времени делая ленивый гребок. Временами уединенность Станции создает ощущение счастья и комфорта.

Бур поглядел на Эриха, который кивнул ему в ответ, и они запели ту песню, которую все мы знали, хотя мне так и не удалось выведать, откуда же она у нас появилась. На сей раз она заставила меня вспомнить о Лили, и я задумалась, почему бы это; и еще почему в традиции Восстановительных Станций называть новенькую Лили, хотя на сей раз оказалось, что это было ее истинное имя.

Ты стоишь в дверях вне пространства,
Ветры Перемен дуют вокруг тебя,
Но не касаются твоего лица;
Ты улыбаешься и нежно шепчешь,
«Добро пожаловать ко мне, отдыхающий;
Операция кончена, заходи
И закрой за собой дверь.»

Глава 4 SOS ИЗ НИОТКУДА

Де Байаш, Фреска, миссис Кеммел кружились

Вокруг содрогающегося Медведя,

Расщепленные на атомы.

Элиот

Я вдруг осознала, что Эрих поет без аккомпанемента рояля, повернула голову и увидела, что Бур, Мод и Сид со всех ног несутся к контрольному дивану. На Главном Хранителе мигал зеленым индикатор экстренного вызова, и даже я мгновенно поняла, что это – сигнал бедствия; на секунду мне стало нехорошо. Когда Эрих дошел наконец до слова «Дверь», я мысленно дала себе хорошего пинка в зад (это иногда помогает), и мы рванулись к центру Станции. Марк бежал вместе с нами.

Мигание уже прекратилось к тому времени, когда мы подбежали, и Сид сказал, чтобы мы не шевелились, потому что наши тени ему мешают. Он вперился глазами в индикатор, а мы застыли, как статуи, пока он нежно шевелил ручки настройки, будто ласкал любимую.

Затем его рука метнулась к Малому Хранителю и тут же Станция погрузилась во мрак, столь же плотный, как тот, что царит в наших душах.

Все исчезло; я догадывалась, что Сид пытается раздуть зеленый огонек, которого мне было совершенно не видно, хотя глаза уже адаптировались к темноте.

Наконец, очень медленно, зеленый огонек снова стал разгораться, и я увидела в его отблеске надежные лица старых друзей – хотя зеленые блики делали их похожими на водяных – и вот индикатор разгорелся совсем ярко.

Сид включил освещение и я выпрямилась.

– Я поймал их, парни, кто бы и откуда они ни были. Готовьтесь к приему.

Бур, который, естественно, был ближе всех к нему, метнул на Сида вопросительный взгляд. Тот в замешательстве пожал плечами.

– Показалось мне вначале, что это был сигнал с нашей планеты из эпохи за тысячу лет до рождения Господа, но тот сигнал замерцал и исчез, как огонек эльфов. А вот этот вызов пришел из какого-то места, меньшего, чем Станция, и я уверен – оно дрейфует в космосе. И еще показалось мне, что я знаю, кто меня зовет – это атомщик из антиподов, именуют его Бенсон-Картер – но и это потом изменилось…

– Мы ведь сейчас не в подходящей для приема фазе ритма космос-Станция, не так ли, сэр? – спросил Бур.

– В общем-то, не очень.

Бур продолжил:

– Я не припоминаю, чтобы у нас был намечен прием. Или хотя бы – чтобы был приказ о готовности.

– Нет, не было, – подтвердил Сид.

У Марка заблестели глаза. Он хлопнул Эриха по плечу.

– Октавианский динарий против десяти рейхсмарок, что это змеиная ловушка!

Эрих оскалил зубы в ухмылке.

– Давай сначала впустим в дверь следующую нашу операцию, и я готов!

***

Мне не надо было объяснять, что положение серьезное, и не было трагических мыслей, что вот наконец пришлось столкнуться с угрозой, исходящей извне космоса. Змеи не раз взламывали наш код.

Мод спокойно разносила оружие, Док помогал ей. Только Брюс и Лили стояли в стороне, но и они не были безучастными.

Индикатор засиял еще ярче. Сид приник к Хранителю, бросив нам:

– Все в порядке, дражайшие. Помните, сквозь эту дверь входят самые презренные нечестивцы в космосе и вне его.

Дверь появилась выше и левее того места, где мы ждали ее, и темнеть она стала слишком быстро. Я почувствовала, если так можно выразиться, вкус затхло-соленого морского ветра, но никакого усиления Ветра Перемен не ощутила – а я внутренне напряглась, ожидая его дуновения. Наконец, Дверь стала чернее чернил, на ее фоне промелькнуло что-то вроде обтянутого мехом хлыста, на мгновение почудилось чье-то меднокожее тело, а потом нечто темное. Цокнули копыта; Эрих поудобнее пристроил ствол автомата. Затем Дверь исчезла и перед нами появились отливающий серебром лунянин и сатир с Венеры.

Лунянин сжимал в щупальцах охапку одежды и оружие. Сатир помогал женщине с осиной талией тащить тяжеленный окованный медью сундук. На даме была короткая юбка и темно-коричневый, почти черный, кожаный жакет со стоячим воротником. У нее была странная двурогая