Повесив трубку, Джефф долго еще сидел неподвижно. Она заставила его улыбаться. Она заставляла его думать. Иногда, правда, она заставляла его кусать от досады локти и рвать на себе от гнева волосы. Но даже это было хорошо. Ведь он снова чувствовал себя живым — таким живым, как никогда прежде в своей правильной, упорядоченной жизни.
Но как долго это продлится? Он не осмеливался даже загадывать, что будет, когда закончится лето.
Пройдя через комнату, Джефф подошел к открытому окну и загляделся на дюны. Нет, он не звал Кэйт — она ворвалась в его жизнь шквалом летнего ливня, сорвав его с надежного якоря и швырнув в бурное море страсти.
Он сознавал, что уже по уши влюблен в нее. И сознавал, что хочет ее. Хочет видеть ее в своих объятиях и в своей постели. Хочет ее в своей жизни и в жизни Эллен.
Но одно только желание не делает вещи достижимыми или удобными для всех. Джефф всегда гордился тем, что умеет принимать решения рассудком, а не сердцем. Он всегда принимал разумные решения. Так почему же сейчас, впервые, такому решению противится его сердце?
После того пикника на пляже в самые неожиданные моменты на ум приходила одна и та же мысль — мысль о семье, жене и двух дочках. И еще кто-то стал появляться в его мечтах — крошечный малыш, которого все они полюбили бы…
«Это лишь вольная фантазия, — повторял себе Джефф. — Попытка к бегству от собственного одиночества». Кэйт — чудо, она и Эллен умеют успокоить его тоску, его боль. Но он — что он значит для нее? Что может предложить ей, кроме страха и разочарований?
— Папа! — Эллен мягкими шагами вошла в кабинет, сжимая в руке ракушку, подаренную Флэннери. Вид у нее был несчастный. А такое выражение последние полтора года Джефф видел на лице дочери слишком часто…
— В чем дело, дорогуша? — мягко спросил он.
— Почему бабушке не нравятся Кэйт и Флэннери?
Джеффу не удалось подавить вздох досады. Он ждал подобного вопроса давно. Его мать не скрывала враждебности к Кэйт, и ему было неприятно, что она не сочла нужным скрыть свое отношение от Эллен.
— Откуда ты знаешь? Она сама тебе сказала?
Девочка покачала головой.
— Я только что случайно слышала их телефонный разговор с миссис Боделл. Бабушка говорила что-то об «этом ужасном рыжем клоуне» и о ее дочке. — На глаза Эллен навернулись слезы. — Кэйт не ужасная. Она самая хорошая леди, какую я видела. А Флэннери — моя лучшая подруга навсегда.
Рука Джеффа сжала плечо дочери, а к горлу подкатил ком. Он всем обязан своей матери. Но это уже чересчур. Он не может просто сидеть и слушать, как она оскорбляет Кэйт.
— Почему, почему они не нравятся бабушке? — жалобно тянула Эллен.
— Не то что не нравятся, золотце, — Джефф старался говорить как можно спокойнее, — она просто не понимает их, вот и все. Людям свойственно бояться тех, кого они не понимают.
— А мы не сможем помочь ей понять?
Джефф понял: он не вправе дольше откладывать объяснение.
— Не знаю. Но, как бы то ни было, я попытаюсь.
— Давай пойдем вниз и поговорим с ней, — тянула его за рукав Эллен. — Пошли, я помогу тебе, папа.
— Извини, солнышко, — он нежно разжал ее пальцы. — Твой па должен сделать это сам. Подожди здесь, я вернусь, и мы пойдем куда-нибудь пообедать, идет?
— Идет. — Эллен подхватила свой блокнот для рисования, который лежал на столе Джеффа, и устроилась в его кожаном кресле.
— Чур, не подслушивать.
— Хорошо.
Ее карандаш уже выводил контур очередной русалки. Джефф закрыл за собой дверь и решительно направился вниз по лестнице. То, что ждет его сейчас, не слишком приятно, но ему было что сказать матери, и он не мог больше откладывать разговор.
Он нашел ее на кухне, сидящей за столом и изучающей длинный список имен и фамилий. Список приглашенных на благотворительный бал, как он понял.
На лице ее застыло выражение плохо скрытой неприязни.
— Что-нибудь случилось?
Джефф поставил себе стул и присел напротив.
— Да, — отрезала она, водя по списку ручкой. — И моя интуиция подсказывает мне, что ты знаешь, в чем, вернее, в ком дело.
— Интересно. — Джефф облокотился на спинку стула. Он старался выглядеть безмятежным, понимая, впрочем, что не сможет обмануть ее.
— Эта женщина, клоун… Джо-Джо…
— Ее зовут Кэйт, мама.
— Как бы там ее ни звали, на сей раз она хватила через край! Втереться в доверие к мэру! Пролезть в комитет!
— Подожди-ка, — резко перебил ее Джефф. — Во-первых, участвовать в комитете ей придется не по своей воле. Таково решение мэра Мисти-Пойнт. Во-вторых, что плохого в том, что она будет работать с вами? Вам нужен представитель от города.
— Возможно. Но, Джефферсон, дорогой, только не она!
— А почему? — В голосе Джеффа были слышны удивление и гнев. Его мать посмотрела на него в упор и отшвырнула ручку в сторону.
— Неужели эта женщина уже окрутила тебя? Неужели ты не видишь, она же плебейка.
— Мама, я…
— Нет, послушай меня. Она живет одна с дочерью — и больше никого — вдали ото всех, в маленьком доме, зарабатывая Бог знает чем…
— Кэйт — художница, и очень хорошая! — возразил Джефф. — Ее работы выставляются по всему городу.
— Ах да, правильно — она лепит горшки… Отличное хобби, но разве оно приносит деньги? Как и клоунский пляс в нелепых одеждах… Это смешно!
— Она зарабатывает достаточно, чтобы откладывать на обучение дочери! — Джефф старался сдерживать себя.
— Ну конечно… — презрительно выпалила миссис Джефферсон. — Спустись на землю, сын. Мне точно известно, что эта женщина — официантка в «Пэнкэйк-пэлэс»! Мой сын — мой дорогой, единственный сын — назначает свидания официантке, которая, наверно, еще и…
— Хватит! — оборвал ее Джефф. В голосе его послышалась холодная ярость. — Я в курсе, чем занимается Кэйт. Это тяжелый, честный труд. В нем нет ничего постыдного. Кэтрин Валера — самая достойная женщина, какую я знаю.
Глаза его матери широко раскрылись.
— Вот как! — воскликнула она, яростно обмахиваясь списком приглашенных на бал. — Вот как! Если бы я не знала о твоем врожденном здравом смысле, я бы сказала, что ты влюбился в эту женщину! А так я скажу, что это у тебя увлечение, достойное подростка, и я верю, ты избавишься от него.
— Я не собираюсь избавляться от него. — Под маской ледяного спокойствия внутри у Джеффа клокотал вулкан. — Я влюблен в Кэйт. Она просто чудо для меня, чудо для Эллен…
— Ты называешь чудесами глупые сказочные фантазии? Если хочешь знать, что я думаю…
— Не хочу. Я просто предупреждаю тебя, мама: если ты так умна, как я думаю, то перестанешь унижать в моих глазах Кэйт и начнешь строить с ней хорошие отношения. Ваш комитет — отличное место для подобного начала. Иначе…
— Я не верю своим ушам, Джефферсон! — выдохнула мать, нервно сжав горло рукой. — Ты, кажется, угрожаешь?
