– Ты можешь контролировать меня во всем, – тихо сказал Джон. – Только скажи, где ты хочешь почувствовать мою руку.
Элизабет ощутила волну дрожи, пробежавшей по телу, и тут же смутилась. Конечно, ни один мужчина не захочет, чтобы им слишком командовала женщина. Джон будет уезжать в Лондон, она оставаться здесь, в Олдерли, со всем, что для нее важно. Она же всегда мечтала, что будет именно так. У него были свои мечты, он хотел использовать свое умение во славу Англии. Но, будучи герцогом, он не сможет уделять время прежним приключениям.
Элизабет вдруг поняла, что будет очень скучать по нему. Они были разлучены всего на несколько часов, а она уже ощутила, как тоскливо ей без Джона.
А он все еще ожидал ее приказа, и в его глазах сверкали озорные огоньки.
– Положи ладонь… на мою щеку, – сказала она, с вызовом вскинув подбородок.
Джон схватил ее за ягодицу и ущипнул.
Элизабет ахнула, пытаясь освободиться от его руки, но лишь плотнее прижалась к нему.
К его возбужденной плоти.
Джон наклонился к ней, собираясь поцеловать ее в губы, но она быстро сказала:
– Нет, я не разрешала тебе этого. Ты можешь поцеловать меня… – она на секунду подумала, выбирая наиболее безопасное место, и затем указала на лоб: – сюда.
Он нежно прижался губами к ее лбу. Джон был такой теплый, и она чувствовала себя с ним уютно и надежно. Неожиданно мужской голос произнес:
– Можете поцеловать и меня, если хотите.
Элизабет попыталась освободиться, но Джон продолжал ее удерживать, однако спросил:
– А почему вдруг я должен целовать тебя, Филипп?
– Потому что я решил сегодняшнюю проблему.
Джон позволил Элизабет освободиться из его объятий, но продолжал держать ладонь у нее на талии. По-видимому, Филипп не находил в этом ничего предосудительного, и Элизабет понемногу успокоилась.
– Вы нашли солдата? – спросила она.
– Нет, но я обнаружил, что он просто-напросто исчез.
– Что?! – воскликнул Джон.
– Похоже, что нашего тюремщика никто не видел с ночи. Когда он не явился на утреннее дежурство, солдаты стали его разыскивать. Безрезультатно. Его вещи и лошадь также исчезли.
– Он… сбежал? – удивленно спросила Элизабет.
– Это какая-то бессмыслица, – сказал Джон.
– Возможно, его убрали насильно, – предположил Филипп. – Ведь я же говорил, что Лига решила тебе помочь.
– Если это так, то лучшей помощи с их стороны не придумаешь.
Элизабет сказала:
– Но можем ли мы быть уверены, что этот солдат не будет болтать, кого он запер в темницу?
– Он не захочет делиться славой, – ответил Филипп. – И потом, я открыто прошел через большой зал, где восседал Милберн, и мое появление не вызвало ни у кого интереса.
– Это могло быть опасно, – понизив голос, заметил Джон.
– А разве мы живем не для того, чтобы испытать нервный трепет?
Оба товарища понимающе улыбнулись друг другу, и Элизабет почувствовала себя не способной понять чувства этих мужчин.
– Ну ладно, я голодна, – сказала она, отвлекая их от мужских разговоров. – Я уверена, что Адалия припасла для нас еду. К тому же мне пора навестить Анну.
– Да-да, конечно, – кивнул Джон. – Позволь нам проводить тебя.
Элизабет подала ему костыль, и он со вздохом сунул его под мышку.
– До чего мне надоела эта штука.
На кухне Адалия, от которой они ожидали приветливой улыбки, встретила их с озабоченным видом. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но, взглянув на мужчин, передумала.
– Мы подождем возле большого зала, – сказал Джон. Когда они отошли на достаточное расстояние, Адалия заговорила:
– Баннастер принял гонца и сразу же удвоил охрану возле башни.
– А тебе не известна причина этого? – спросила Элизабет, почувствовав, что к ней вернулись все ее прежние опасения.
– Нет. Он только сказал, что не надо готовить поднос для госпожи. А хуже всего то, что он хочет видеть вас.
– Где он сейчас?
