Я снова прикасаюсь к ней! И уверен, она прекрасно понимает, как я на нее реагирую.
– Мне давно следовало попросить одного из работников починить пол, – задыхаясь, ответила Розалин. – Но я все время забываю.
– Нужно сделать это как можно скорее, потому что в следующий раз некому будет прийти тебе на помощь, когда ты споткнешься.
Она неохотно улыбнулась.
– Конечно, спасибо, но вообще-то я пытаюсь от тебя отделаться, если ты забыл.
Высвободившись из объятий Джока, Розалин вышла на улицу и направилась к сараю, рядом с которым стоял ее джип. Джок уселся на пассажирское сиденье, а Розалин – на водительское место.
Заведя двигатель, она прогрела старую машину, потом тронулась с места. Они ехали через пастбища Оукли, где пасся скот, к древней полуразрушенной усадьбе.
Подъехав к почти развалившемуся дому, Розалин произнесла:
– Эту старую усадьбу построили из речного камня мои предки.
Джок покачал головой.
– Только смельчаки могут жить в таких условиях!
– Ты верно сказал. Именно такими и были мои предки. Они построили свой дом буквально из ничего, они боролись с опасностью, пережили войну, голод…
Лучи закатного солнца скользили по каменным стенам усадьбы, окрашивая их в теплые розовато- сиреневые тона.
Розалин вышла из джипа и обошла дом. Джок молча следовал за ней. Она провела его на небольшое кладбище, расположенное немного в стороне от усадьбы.
Джок бродил между могильных плит, под которыми покоились представители семьи Оукли. Дед Розалин, ее родители и пятилетний брат умерли в один день десять лет назад. Бабушка Розалин оставила этот мир в прошлом году.
– Годовщины, – мрачно пробормотал Джок. – Именно эти годовщины ты отмечаешь с бокалом виски?
– Да.
– Как они умерли?
Розалин присела на корточки у одной из могил и принялась выдергивать сорняки, выросшие с момента ее последнего прихода несколько дней назад.
– Когда я училась в школе в старших классах, мой дед, родители и брат погибли в авиакатастрофе.
– А ты? – Джок старался не выдать свои эмоции, но Розалин поняла: он обеспокоен, и это ее удивило. – Ты была на борту самолета вместе с ними?
– Нет. В тот день я заболела, и бабушка осталась со мной дома. Если бы я полетела со своей семьей… – Она пожала плечами. – Теперь мне бы не пришлось улаживать проблемы с ранчо, потому что его уже давно бы продали.
– Рыжик, мне очень жаль. Я вел себя по-хамски. Всему виной мое плохое воспитание.
Розалин посмотрела на Джока.
– Тебе нужно кое-что понять, Джок. После смерти моих родных мне долгое время казалось, будто я потеряла часть себя, главную часть. Все, что у меня тогда оставалось, – это ранчо и бабушка. Я могла либо пасть духом, либо продолжать жить любой ценой.
– И ты выбрала последнее.
Она кивнула и описала рукой в воздухе широкую дугу.
– Эта земля – часть меня. Я обещала своей умирающей бабушке сделать все от меня зависящее, дабы защитить нашу собственность, и, поверь мне, я это сделаю.
Розалин поднялась с корточек и отряхнула руки от травы и налипших комочков земли.
– Ты хочешь получить мою землю, Джок, но пойми, без нее я умру, мне станет нечем жить. Я не продам ранчо. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.
Солнце садилось за горизонт. Поднялся небольшой ветер.
Джок долго молча смотрел на Розалин, затем произнес:
– Я полагаю, нам больше нечего обсуждать.
– Значит, ты оставишь меня в покое?
Он усмехнулся.
– Ты просишь у меня слишком многого. Нет, я никак не могу оставить тебя в покое.
– То есть ты считаешь, я рано или поздно все-таки продам ранчо? Как ты вообще мог вообразить…
– Я говорю не о твоем ранчо, а о тебе самой.
Джок быстро подошел к Розалин и схватил ее за руки.
– Не сопротивляйся мне.
Произнеся это, он поцеловал ее. Розалин знала: первый поцелуй с новым возлюбленным всегда
