Беременна. Она прижала руки к животу. Неужели правда? Эти месяцы она придумывала все новые предлоги, чтобы не верить: во-первых, не знала, где искать Чейза, во-вторых, боялась реакции отца. Она взяла один из тестов, быстро прочла инструкцию. «Всего минута!» — заявляла инструкция. Всего шестьдесят секунд! Как будто кто-то не знал, что такое минута, и действительно, через минуту она получила ответ. Сорвав с себя рубашку Чейза, она неловко забралась в душ, пытаясь совладать с дыханием.
Как страшно может измениться жизнь всего за шестьдесят секунд! Она сделала глубокий вдох. Это не конец света, тест только подтвердил то, о чем она давно догадывалась. Она справится с этим. Жизнь время от времени била по ней так сильно, что она не думала, что сможет подняться, но всегда вставала с колен и торжествовала. В последнее время она пережила события куда более страшные — смерть матери, например. Рождение ребенка, даже незапланированное, — вовсе не смерть или что-то подобное, а торжество жизни.
Эмма вздрогнула от внезапной мысли. Тест мог дать неверный результат. Что, если она неправильно поняла инструкцию? Она ведь торопилась. Эмма вылезла из душа и завернулась в полотенце. На этот раз она будет строго следовать предписаниям и все перепроверит дважды.
Полчаса спустя она стояла перед раковиной, на которой лежали в ряд палочки и коробочки с овальными окошками. В руке она держала инструкции и сверяла картинки с показаниями тестов. Две розовые полоски — беременна. Плюсик — беременна. Окошко, в котором так и написано: «беременна». Еще одно, в котором опять не видно заветной частицы «не». Две голубые полоски — чрезвычайно беременна. Все тесты говорили одно и то же. Она попятилась, пока не наткнулась на стену, и осела на пол. Она должна быть в ужасе, почему же ей не страшно?
Ее рука погладила живот. Там рос ее ребенок, ее и Чейза. Ребенок! Господи, она собиралась произвести на свет новую жизнь. У нее снова будет семья, не тронутая смертью, ложью и отчаянием. По ее щекам покатились слезы, но это были слезы счастья.
Чейз нахмурился, глядя на плотно закрытую дверь ванной. Сколько еще ему ждать? На одном из тестов было написано, что ответ будет через минуту, но Эмма, возможно, воспользовалась другим, который давал ответ, когда ему будет угодно. Не в силах справиться с собой, он постучал в дверь.
— Эмма? Помощь нужна? — Он поморщился от нелепости фразы. — Чай и крекеры готовы. — Хотя чай наверняка уже совсем остыл, а крекеры засохли. — Эмма, я вхожу.
Она сидела в той же позе, только завернутая в полотенце. Чейз не понял, хорошо это или нет. Она слабо махнула рукой в сторону раковины:
— Взгляни.
Оказывается, она использовала все тесты.
— Неудивительно, что это заняло столько времени. Сколько воды ты выпила, чтобы пройти их все?
— Как верблюд плюс еще пара галлонов.
— Ну и что тут у нас? — Он осмотрел шеренгу тестов и застыл. — Некоторые говорят, что ты беременна.
— Все так говорят.
— Все?
До этого момента он отказывался верить в это, считал себя непричастным к этому. Он убедил себя, что Эмма просто ошиблась и тест все исправит. Теперь можно было паниковать.
— Все? — повторил он.
— Каждый. Но я бы предпочла обсуждать это одетой, — сказала Эмма убийственно вежливо и встала. — Если ты не возражаешь.
Его мозг автоматически обработал информацию.
— Можешь одеть свое платье, хоть оно и мятое, или я дам тебе футболку и шорты.
— Спасибо, в футболке будет удобнее.
Он вышел из ванной, она последовала за ним. Все еще двигаясь на автопилоте — господи, ребенок! — он вытащил из ящика одежду и положил ее на кровать, взглянув на Эмму. Она была бледна, но совсем не так убита новостью, как он.
— Нам надо поговорить, — заявил он.
— Если честно, я бы сейчас поехала домой. Может, мы встретимся через пару дней? Так у нас будет время переварить все это.
Переварить? Он уже переварил все, что нужно. У него было две проблемы: беременность Эммы и ее папочка. С другой стороны, спорить с ней, когда ей плохо, он не хотел. Ситуацию все равно контролировал он: без него она домой не доберется, и уж точно он не отпустит ее, не накормив ее и ребенка. Он провел рукой по волосам. Вот черт!
— Одевайся, милая, а я приготовлю свежий завтрак.
— Спасибо, мне начинает хотеться есть.
— Если ты правда голодна, я открыл бобы, — сказал он, когда она присоединилась к нему, — или я могу снова приготовить омлет, если хочешь.
— Снова?
— Я приготовил немного утром.
— Бобы — это здорово. — Она улыбнулась. — А фруктов у тебя нет?
Как хорошо, что он подумал о фруктах как о необходимых продуктах!
— В холодильнике.
Она достала апельсин, киви и виноград, разложила завтрак по тарелкам, сервировала стол, двигаясь непринужденно, восхищая Чейза.
— Как ты это делаешь? — спросил он.
Она улыбнулась шире:
— Сказываются годы практики. Я развлекала клиентов отца, а моя мать… — она запнулась, — была художницей. Думаю, я унаследовала ее чувство цвета и пространства.
— Ты рисуешь?
Эмма села и указала ему на стул на противоположном конце стола.
— Как сказать. — Она положила салфетку на колени. Даже завтракая всухомятку в чужом доме, она не забывала о манерах. — Мне повезет, если я смогу нарисовать прямую линию.
— Но тебе хотелось бы уметь рисовать, — предположил он.
Она откусила кусочек крекера.
— Ты прав.
— Может быть, наш ребенок унаследует ее способности.
— Будем надеяться, что он или она больше ничего не унаследует, — пробормотала она.
Он прищурился и отметил, что надо будет узнать побольше о покойной жене Рональда. Он смутно припоминал какой-то скандал; это было, наверное, когда он уже переехал к отцу — его мать вращалась в других кругах и вряд ли могла говорить ему об этом.
— У меня тоже есть определенные особенности, которые мне не хотелось бы передавать своему сыну или дочери. — Он помолчал и спросил: — Значит, ты оставишь ребенка?
— Я оставлю и выращу ребенка… — Она закусила губу. — Я не смогла бы… не смогла бы отдать своего ребенка.
— Нашего ребенка. — Ему хотелось бы найти менее неуклюжий способ подвести разговор к следующему вопросу. — Ты сказала, что я отец.
— Других вариантов нет, — спокойно ответила она.
— Ты уверена?
Она взмахнула ломтиком апельсина:
— Ладно, денежный мешок. Давай поговорим так, чтобы даже ты все понял. Есть женщина, которая давно ни с кем не спала, и мужчина, положивший конец ее воздержанию; отнять презерватив — и вуаля! Если у тебя все еще есть сомнения, я двенадцать раз все перепроверила.
