– Мы вызываем ее в суд. Мы удержим дом в счет долга. Она потеряет его, если не будет платить своевременно.
Рейчел ощущала надежность Заковых рук.
– Вы потащите несчастную старуху к судье? Вы лишите ее дома? Продадите из-под ее покалеченных ног? Выбросите ее на улицу?
– Да.
– Ничтожество… – Она ринулась вперед, но была остановлена обхватившей талию рукой Зака. Он снова подтащил ее к себе. – Подойди поближе, – она в неистовстве грозила толстяку кулачком, – подойди поближе, ты, недомерок, дешевка, Богова ошибка!
– Лучше вам сейчас уйти, – посоветовал сборщику долгов Зак.
В этой суматохе Сникзиф выскочил из дому, полоснул человечка по лодыжкам и метнулся обратно.
Сборщик уставился на клочья штанов.
– Я подам в суд.
Рейчел брыкалась в руках Зака.
– Ну же! Будьте гостем. Чувствуйте себя как дома. Давайте!
– Мое почтение, – сказал сборщик долгов и заковылял вниз по дорожке.
Не убирая руки, Зак вздохнул.
– Тебе не приходилось слышать выражение: «Нужны мухи – помажь медом»?
Она бросила сердитый взгляд сквозь завесу светлых локонов.
– Зачем мне мухи?
Он кивнул.
– Я так и подумал. Вчера у меня было подозрение. Сегодня ты его подтвердила.
– Что подтвердила?
– Что ты самая упрямая, несгибаемая, непробиваемая женщина из всех, с кем я имел несчастье сражаться.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Она постаралась, чтобы в голосе не прозвучала надежда.
– Значит ли это, что ты начинаешь сдаваться?
– Это значит, что я считаю тебя упрямицей. А что я сдаюсь, это не значит.
– Гадство.
– Взаимно. – Он ослабил хватку, дав ей стать на ноги.
Отвернувшись, она сдвинула поясок и расправила юбку. Волосами заниматься не стала. Опыт подсказывал, что бесполезно.
Приобретя более или менее приличный вид, кивнула на дверь:
– Войдешь?
Он показал глазами на кота.
– Пожалуйста. Дама – первая.
Сникзиф встал и прошествовал у нее перед носом. Пройдя через комнату, он свернулся вокруг механического тарантула, заурчал и принялся лизать выпученные глаза своего любимца. Рейчел провела Зака в гостиную.
Нана сидела в своем кресле на фоне вида, открывавшегося из окна. Приглушенный свет одел ее теплым сиянием, и Рейчел отметила, что Нана сделала все, чтобы выглядеть как можно более привлекательной. Фарфоровая белизна кожи была усилена пудрой, а высокие скулы подчеркнуты румянами. На свежеподкрашенных голубых волосах лежала кокетливая черная кружевная наколка, удерживаемая испанским гребнем. В ушах висели сережки Франциски.
– Нана, – мягко сказала Рейчел. – Это профессор Кингстон. Он пришел, чтобы изучить дневник Франциски. Зак, это моя бабушка, Бьюла Витакер.
– Профессор, – сказала Нана, с лукавой улыбкой протягивая руку. – Как приятно познакомиться с человеком, который докажет наконец существование Франциски.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Пожалуйста, называйте меня Зак, миссис Витакер. – Он шагнул вперед и взял ее руку. На щеках Наны выступил румянец.
– Зак. А вы называйте меня Бьюла. Присаживайтесь, – она похлопала рукой по стулу с высокой спинкой.
Он сел и скорчил Рейчел сердитую гримасу. Нане же сказал:
– Боюсь, вы неправильно поняли причину моего приезда на Ранчо. Цель моей работы не в том, чтобы доказать существование Франциски.
Нана мило улыбнулась, вовсе не обескураженная прямотой заявления.
– Но если вы приехали не для того, чтобы доказать существование Франциски, то, наверное, для того, чтобы доказать обратное.
– Боюсь, так.
– Как странно. – Она вгляделась повнимательнее. – Вы не производите впечатления глупого человека.
Его губы дрогнули.
– Спасибо.
– И однако вы не верите в нашего примечательного предка. – Она поджала губы. – Вы много на себя берете, молодой человек.
– Нет, я верю во Франциску, – дружелюбно возразил он. – Это в ее призрака я не верю.
Нана моргнула.
– Как это необычно.
– Я вообще необычный тип, – согласился он.
Рейчел оставалась на заднем плане, наблюдая за беседой. Ей понравилась бережность, с которой он пожал Нанину руку. Интересно, обратил ли он внимание на хрупкость согнутых артритом пальцев. Ей понравилось сочувствие, которое он старался скрыть, но она-то сумела его прочитать в потемневших глазах. Ей понравилась мягкость голоса. Не важно, каким жестким он себя считает, бабушку он не обидит. Не сможет.
– А что именно вы хотели бы узнать? – спросила Нана с хитринкой в глазах.
Он подобрался.
– Я хотел бы выяснить все, что возможно, о Франциске.
– Думаю, что могу помочь вам в этом. – На пергаментной гладкости лба пролегла легкая морщинка сосредоточенности. – Прочитав дневники, вы составите точное представление о ее характере. Но я могу передать вам эту историю в интерпретации моей двоюродной бабушки.
– Это было бы бесценно. – Зак достал из кармана маленькую записную книжку и карандаш. – Если вы не против, я буду делать пометки.
– Пожалуйста. – Нана устроилась поудобнее в кресле. – Как у вас с историей, молодой человек? Что вы знаете о калифорнийских ранчо?
– Я знаю, что так назывались усадьбы знатных мексиканцев и испанцев в 1830-1850-х годах. – Он пожал плечами. – Боюсь, это практически все.
– Вам бы следовало сходить со мной на экскурсию по Ранчо, пока была возможность, – заговорила Рейчел. Получив в ответ уничтожающий взгляд, она – решив на этот раз, что осторожность мать доблести, – позволила заткнуть себе рот.
– Вы совершенно правы, – согласилась Нана. – Ранчеро пасли бычков, овец и лошадей на огромных пространствах земли и состояния свои наживали на торговле и обмене шкур и сала. Франциска Ариста была дочерью ранчеро.
– Она умерла молодой?
Нана кивнула.
– Совсем молодой. Ей было всего двадцать два. Но, судя по дневникам, за эти годы она успела прожить бурную жизнь. – Она подалась к Заку и прошептала: – Франциска была настоящей кокеткой.
