Он ухмыльнулся.
– Потрясающе. Могу я это записать?
Она цокнула языком.
– Почему бы нет. Это правда. У девочки было больше воздыхателей, чем перьев у цыпленка. Но ее истинной любовью был Хуан Ортега.
Рейчел потянулась за висевшим на шее медальоном, но, заметив предостерегающее движение Наны, остановилась. Почему бабушка не хочет, чтобы Зак увидел медальон? – подумала она.
– Как она умерла? – спросил Зак. Он делал очередную пометку и потому ничего не заметил.
– Согласно имеющимся у нас сведениям, жених обнаружил ее в объятиях Хуана, – ответила Нана. – Между джентльменами произошла дуэль за ее честь. К несчастью, смертельную рану на этой дуэли получила Франциска. Она умерла, сжимая в руках медальон, который с тех пор хранится в нашей семье.
– Не похоже на то, чтобы ее честь стоило защищать, – заметил Зак.
– История согласна с вашим мнением, – сообщила Нана. – Мы – нет.
Он поднял бровь.
– Нет?
Нана покачала головой, и кружевная наколка заплясала в волосах.
– Не будь она верной по натуре, ее возлюбленный не сделал бы на медальоне надпись «Верная навек».
– Возможно, это была интимная шутка.
Нана недовольно нахмурилась, и Рейчел сказала:
– Ее дневник также упоминает о подаренном Хуаном кольце, кольце с двумя желтыми бриллиантами в одной оправе, символизирующими их любовь. Мы думаем, что ее семья отказала Хуану и заставила Франциску обручиться с другим. К сожалению, дневник, описывающий этот период, был утерян.
– Очень жаль. А что с кольцом? Что случилось с ним?
– Неизвестно, – ответила Нана. – Вероятно, Хуан Ортега хранил его до смерти. Нет, нет. Не записывайте. Это чистое предположение.
– И с самой своей смерти она являлась на Ранчо?
– Да. Говорят, она несет наказание за свою… – глаза Наны озорно блеснули, – скажем, недостаточно добродетельную жизнь.
Уголки его губ поползли вверх.
– Но вы не согласны.
– Конечно, нет! Это для того, чтобы предостеречь других девушек от ее несчастной судьбы – выйти замуж за нелюбимого.
– По существующей здесь традиции, обрученные пары пробираются на Ранчо в надежде увидеть ее или услышать колокола, – продолжила Рейчел. – Если им это удастся, брак будет необычайно счастливым.
– Как мой, – подтвердила Нана. – Мы с женихом посетили ее могилу в ночь перед свадьбой. Мы видели огни и слышали колокола и прожили вместе сорок пять прекрасных лет.
– Я не знал, что Франциска похоронена на Ранчо, – сказал Зак.
– Это так. В те времена семейные усыпальницы делались в усадьбах.
– Я хотел бы увидеть это кладбище, – обратился он к Рейчел.
Она кивнула.
– Нет проблем. Оно открыто для публики.
– Отлично. – Он добавил еще несколько строчек в записной книжке. – Эти явления, где они происходят? Это связано с определенным местом?
Она задумалась.
– С Ранчо, да. Но я бы сказала, что они скорее связаны с определенными событиями.
– Вроде праздников или больших собраний, – вставила Нана. – Но больше всего она любит свадьбы. Очень сентиментально, не правда ли?
Он не отреагировал.
– В вашей рукописи отмечены эти события? – спросил он у Рейчел.
– Да.
Он сделал еще одну заметку.
– Я хотел бы иметь экземпляр. И дневники Франциски. Первым шагом моего расследования будет изучение ее личности и истории. Вторым – опрос всех свидетелей и определение достоверности их сообщений.
– Все по плану, да, профессор? – перебила Нана.
Он прекратил записывать. Нана прямо сидела в своем инвалидном кресле, сложив руки на коленях и царственно вскинув голову. Он молча закрыл блокнот и сунул в карман.
– Да. У меня все распланировано. Я ученый и следую методике. Я изучаю свидетельства и делаю заключения. Это значит, что я полагаюсь только на приборы, факты, цифры и величины.
Она посмотрела с сожалением.
– А как насчет вещей, которые не могут быть зафиксированы приборами, или подтверждены фактами, или измерены в абсолютных величинах?
– Я в них не верю, – бескомпромиссно заявил он.
– Вы приобретаете вещное и теряете непостижимое. Вы живете без любви, веры и надежды. – Взгляд ее был сочувствующим, а голос грустным. – Со временем вы обнаружите, что это не жизнь, профессор.
Он не стал спорить.
– До сих пор не жаловался.
– Вы не могли бы сказать, почему вы это делаете? – спросила она, сплетая пальцы. – Почему для вас так важно убедиться в достоверности нашего призрака?
Глаза его стали холодными и жесткими.
– Потому что никто не вправе извлекать выгоду из человеческой легковерности.
– Похвальное намерение. Но можно поинтересоваться, почему вы сделали его целью своей жизни?
Он улыбнулся, но лицо осталось непроницаемым.
– Может быть, однажды я вам отвечу.
– Буду ждать. А сейчас извините, но я немного устала. Я хотела бы прилечь.
Рейчел вскочила.
– Я помогу. – Она обернулась к Заку: – Подождешь минутку?
– Сколько потребуется.
Нана осела в кресле, закрыв глаза, и Рейчел отвезла ее в спальню. Она помогла бабушке перебраться в кровать и закутала ноги в шерстяной платок толстой вязки.
– Симпатичный мужчина. Высокий и красивый… – Нана значительно помолчала. – Очень красивый, хотя и заблуждается кое в чем.
– Твои слова могли бы успокоить меня, – сухо сказала Рейчел, – если бы я не знала, что ты считаешь Джека Потрошителя неверно понятым продуктом своего времени.
– Ох-хо. – Бабушка вынула из ушей сережки и подала ей. – Спрячь их.
Рейчел помедлила.
– Нана, почему ты не захотела, чтобы Зак увидел медальон?
Собрав лицо в мягкие морщины, она прижала платок к груди, будто перед страшной угрозой.
– Потому что… потому что он бы не понял, что ценность медальона не в денежной стоимости, – объяснила она, – а в магической силе. Потому что он ни во что не верит, и я чувствую, что медальон нужно беречь от него.
– Тогда я не буду показывать. Ни за что. – Нежно поцеловав бабушку, Рейчел зашла в свою комнату и бросила сережки в шкатулку с драгоценностями. Потом коснулась медальона. – Научи его верить, – прошептала она свое желание. – Ему нужно во что-то верить.
Подхватив коробку с переводом дневников, она с сомнением посмотрела на бюро. Рукопись книги останется лежать, где лежала; вряд ли Зак обрадуется такой новости. Быстро вернувшись в гостиную, она положила коробку на стол.
