Или «сим-карту» новую поставил.
Обычное дело.
Поэтому на звонки я отвечаю всегда. Потому как, если человек знает мой номер, – имеет право рассчитывать на ответ. Абы кому не даю.
Ну, если уж быть совсем честным, – почти всегда.
Иногда я не отвечаю.
Но это только в том случае, если четко знаю, КТО звонит. И именно его в настоящий момент времени я слышать, ну, совершенно не хочу.
А так…
Короче, поднимаю трубку:
– Да, я вас слушаю…
– Дмитрий?! Извините – Дмитрий Валерьянович?
– Он самый, – отвечаю. – А в чем дело?
– Это, – говорят, – вас из МЧС беспокоят.
– Откуда-откуда? – переспрашиваю.
– Из МЧС, – уточняют. – Спасатели, в смысле…
Я аж задохнулся.
– Так, – говорю. – А теперь быстро и четко – с кем из моих что случилось?! Подготавливать меня и нести утешительную хрень не надо. Я мальчик взрослый. Только информацию и как можно четче и короче. Машка разбилась?! Где она?!
– Да вы не волнуйтесь, – успокаивают. – С вашими вроде все в порядке. И с родными, и с близкими. По крайней мере, у нас никакой негативной информации нет. Просто нужен ваш совет и, возможно, помощь…
У меня от сердца отлегло.
Выдохнул, что называется.
У Машки этим вечером как раз какая-то особо сложная гонка…
– Спасибо, – говорю. – Вот только о помощи просить не нужно. Такая организация, как ваша, помощи не просит. Требует. И правильно, кстати, делает…
– А вот за это спасибо, – отвечают. – Тогда, раз уж у нас с вами такой консенсус вырисовывается, не могли бы вы немедленно подъехать к Экспоцентру. Именно немедленно. Ситуация того требует, простите. Причем, настоятельно. Мост там пешеходный знаете?
– Знаю, – говорю. – А что случилось-то?
– Приедете, все объясним, – хмыкают. – По телефону долго и ни к чему. Да, кстати, там оцепление. Скажите номер и марку машины, чтоб пропустили.
– «Лендровер Дискавери». Цвет – мокрый асфальт. Номер такой-то.
– Спасибо, – говорят, – принято. Когда вас ждать?
– Да минут через пятнадцать-двадцать, – отвечаю. – Я еще водителя не отпустил.
– Это в полвторого ночи? – удивляются.
– Работа у него такая, – жму плечами. – Оплата его устраивает…
На другом конце провода хмыкают.
– Хорошо. Ждем…
И трубку повесили.
…Когда мы с Вовкой подъехали к этому мосту, там, и правда, оцепление стояло, хоть и жидкое.
Менты.
Пропустили – без звука.
Вылез из машины, ко мне тут же подходит какой-то мужик в гражданке.
– Дмитрий? – спрашивает.
– Он самый, – отвечаю.
– Пойдемте. Вас ждет полковник Воронин…
И рванул скорым шагом, чуть ли не бегом.
Я – за ним.
Ладно, думаю, посмотрим на этого полковника…
Он оказался тоже в гражданке.
Большой, жилистый.
С холодными глазами профессионального убийцы.
Фига себе, думаю, спасатель…
Но он мои сомнения довольно быстро развеял.
Просто протянул руку и представился:
– Полковник Воронин. Федеральная служба охраны.
– Здрасьте, – говорю. – А зачем тогда эмчеэсовцем представлялись?
Он только плечами пожал.
– Звонил вам не я, – говорит. – Просто пока вы ехали, руководство операцией передали мне. Ситуация немного изменилась, понимаете ли…
– Вот здорово, – хмыкаю. – А что это за операция такая? И какое к ней отношение имеет, извините, моя скромная персона?
…Я до этого момента думал, что про русский мат все знаю.
Не первый год на свете живу.
И не только в столице.
По провинциям всеразличным помотаться пришлось и с чиновниками пообщаться разнокалиберными.
Да и по рыбалкам поездил.
По таким деревням, где матом не ругаются, а разговаривают.
Ан нет.
Век живи – век учись.
Жалко, диктофона с собой не было.
Времени бы на расшифровку не пожалел…
Когда он проматерился и закурил, глаза у него стали заметно светлее.
И даже, я бы сказал, – добрее.
Если к таким глазам вообще применимо подобное определение.
– Вон там, – говорит, немного успокоившись, – на перилах моста сидит ребенок. Дитятко, блядь. Девятнадцати лет от роду. И собирается кончать жизнь самоубийством. А папа у этого дитятки…
И называет фамилию.
Тут даже я присвистнул с уважением.
– Здорово, – говорю. – Хороший мальчик. Или девочка. И что ваше ведомство здесь делает, мне тоже, вроде как, стало понятно. А вот что здесь делаю я, не объясните идиоту?
– Объясню, – усмехается. – Тебе такой рок-коллектив знаком?
И произносит название группы.
У него, кстати, – неплохо получается.
Конферансье, блин.
– Знаком, – говорю, – естественно. Даже дружим. Я этого, в общем-то, и не скрываю…
– Так вот, – кивает, – и хорошо, что не скрываешь. Дитятко решило влюбиться в их солиста. И спрыгнуть с мостика, потому как любовь безответна. Въезжаешь?
– Въезжаю, – морщусь. – Только все одно не могу понять: я-то здесь нафига?
Тут он взвыл буквально:
– Да на гастролях они, понимаешь?! Все! Включая продюсера! В Сибири! Иначе бы уже давно вокруг моста маршировали! Строем! И пели бы хором, лишь бы эту дуру несчастную оттуда снять!
– Так, – говорю. – Понятно. Ну, а моя-то роль?
Тут он подуспокоился.
