Пропал человек, как в воду канул.
Только фотографии остались.
Одна у меня до сих пор в кабинете висит.
Мы с Русланычем стоим, смеемся, а у нас на плечах висит Крис.
И тоже хохочет.
Машка снимала.
Очень удачно получилось…
А больше – ничего…
Потом, месяца через два, вечером, когда я сидел за компьютером, Машка неожиданно зашла ко мне в кабинет и положила передо мной какую-то брошюру. И – ушла к себе в комнату.
Смотрю на обложку – «Цветочный гороскоп».
Ни фига себе, думаю, к чему бы это?
Гляжу – а там закладка.
Открываю.
Отчеркнутая главка называется «Орхидеи».
И начинается словами: «Эти цветы в нашем климате не живут»…
Прочитал.
Только эту строчку, дальше – неинтересно…
Докурил, пошел к жене.
Она сидит – прямая, как палку проглотила.
И смотрит куда-то поверх моей головы совершенно пустыми и совершенно сухими глазами.
Спрашиваю:
– Откуда это у тебя?
Молчит.
– Маш, – снова зову, – откуда? Что-то не припомню, чтобы ты такой фигней увлекалась…
Сглотнула, посмотрела на меня внимательно.
Глаза – темные-темные.
Они у нее, как и у меня, – меняются. В зависимости от освещения и состояния души.
Такая вот особенность организма.
Одна на двоих.
– Я, – говорит, – Дим, – тоже орхидея. По этому же самому цветочному гороскопу…
И – заплакала почему-то.
Как прорвало.
Сел рядом, обнял за плечи, она мне голову на грудь положила.
– Хрена, – говорю, – лысого я тебя еще когда на эти твои ночные гонки отпущу…
Плачет, глаза прячет, а губы – все одно надувает.
– Можешь отпускать, можешь – не отпускать. Все равно поеду…
– Знаю, – вздыхаю, – что поедешь. Дай хоть немного поворчать-то…
– Ну, ворчи, – плачет.
И вдруг неожиданно проводит мне тыльной стороной ладони по щеке. Я уже и забыл, что она так умеет.
Господи, как же нам когда-то было хорошо вместе…
Я поцеловал ее в уголок рта, встал, взял сигареты, открыл шкаф, накинул на плечи куртку.
– Пойду, – говорю, – на балкон. Подышу, покурю…
– Иди, – улыбается, – морозоустойчивый ты мой. Трави себя никотином. Только – возвращайся. Обязательно…
– А куда я денусь, – жму плечами, – от тебя-то. Слушай, а ты, кстати, не знаешь, почему Крис сбежала?
– Знаю, – говорит. – Но не скажу.
– Почему? – удивляюсь.
– Потому что – не твое дело. Если б она захотела – давно бы сама рассказала. Или вернулась. А если не вернулась и не рассказала – то и я помолчу…
– Может, – говорю, – это и правильно…
– А это, – хмурится, – не тебе решать. Правильно или неправильно. Тоже мне, вершитель судеб нашелся. Судия строгий, но справедливый. Решать он будет. Иди лучше, кури…
Я и пошел.
На балкон.
Вышел, аккуратно закрыл за собой дверь.
Чиркнул зажигалкой.
На улице было тихо, холодно и шел мелкий колючий снег.
Плохой такой снег.
Безнадежный.
Такой назавтра – ни за что не перестанет идти. И послезавтра тоже. И через неделю, и через две.
И через месяц.
И не растает до самой весны.
А если подует даже слабенький ветерок, он превратится в сухую и злобную поземку, от которой, пока ты там, на улице, – никакого спасения.
Никому.
Ни зверю, ни человеку, ни мотоциклисту.
А до весны еще – очень и очень далеко…
