В этот момент он нас как раз и замечает.
Наконец-то, думаю.
Раньше сядешь, раньше выйдешь, что называется…
А он радостно машет руками, радостно улыбаясь, целует Машку в подставленную щечку, дарит приличных размеров букетик ненавистных ей красных гвоздик, жмет мне руку большой потной ладонью.
– Привет, – улыбается, – мои дорогие. Давно вас не видел, даже не узнал ни фига. Выглядите просто отлично, прям, как мальчик с девочкой, лет на двадцать – двадцать пять каждый. И не скажешь, что людям уже давненько по сороковнику…
Машка стремительно скучнеет.
А мне очень хочется дать хороший хук правой прямо по этой тупой жизнерадостной физиономии.
Он что, не понимает, что самый верный способ испортить настроение красивой зрелой бабе – это сказать ей о ее, скажем так, отнюдь не пятнадцатилетнем возрасте?!
Ну, можно еще – о целлюлите.
Хотя тут с моей женой не пройдет, ей, с ее образом жизни, эта фигня вообще ни разу не угрожает.
Скорее – не дай Бог, конечно, – в психушку куда загремит, со своими непрерывными путешествиями, стрессами и автомобилями.
Ага.
Да и нет Машке сорока еще, слава Богу.
Это я рубеж перевалил, она помоложе будет…
Еле сдерживаюсь, короче.
Это Паша, говорю себе.
Этого кретина бить нельзя.
Он хороший.
А то, что странный, – так кто из нас без странностей-то?!
Аккуратно отхлебываю пиво, глажу жену под столом по ладони.
Она ее чуть сжимает.
Чтобы, похоже, не расплакаться.
Паша тем временем внимательно изучает положенное Машкой на стол и немедленно приватизированное этим жизнерадостным придурком меню, подзывает официантку, делает заказ.
– И побыстрее! – командует. – А то жрать хочется, просто сил никаких нет! Лучше – бегом, а то я тут вам такое устрою…
Официантка убегает, мы с женой смотрим на него в непритворном изумлении.
– Паш, – говорю, – а тебе, чисто так, случайно, не приходило в голову, что ты не один за столом сидишь?! И остальные еще тоже не ужинали?!
– А вы что, – изумляется, – еще не заказывали, что ли?
Смеется, поправляет ладонью пышную гриву роскошных темно-пепельных волос:
– А я тут, – улыбается, – машинку новую купил. Сейчас перекусим, покажу. «Порш Кайен», совершенно обалденная тачка…
– И не «Порш», и не джип, – ворчу я. – Ни Богу свечка, ни черту кочерга. Ты его с какой целью приобретал, прости? Чтобы все видели, насколько ты крут стал в последнее время?!
И успеваю перехватить пробегающую мимо официантку.
– Девушка, – прошу, – позовите, пожалуйста, свою коллегу, которая наш столик обслуживает. Мы, в принципе, уже готовы заказ сделать…
Он обижается.
– Ну вот, – говорит, – вам не угодишь. Уже и «Кайен» в говно записали…
– Почему, – усмехаюсь, прикуривая сигарету, – в говно?! Нормальная машина. Просто непонятна цель покупки. Городская машина у тебя уже есть, и отличная. Девочки у клубов визжат, насколько я понимаю. А если тебе джип нужен, чтобы по буеракам или грязи за городом лазить, так и брал бы что-нибудь более подходящее. Тот же «Крузер», к примеру. Или, если он для тебя недостаточно пафосен, – то «Рейнджровер». А это чудо только для того и предназначено, чтобы все знали, что ты можешь его себе позволить. И не более того, ты уж меня извини, приятель…
Он еще больше обижается.
– Опять, – говорит, – ты меня моими деньгами укоряешь. Я их, между прочим, честно заработал.
– Угу, – хмыкаю, – конечно, честно. Кто б спорил. Откуда у честного чиновника нечестные деньги? Сколько раз, интересно, я тебе еще говорить должен, что мне все твои «баблосы» и «лавандосы», а также способы их добычи и растрачивания абсолютно параллельны и фиолетовы?! Взрослый уже мальчик, вроде, а таких элементарных вещей понять не можешь…
Он уже – откровенно багровеет.
Положение спасает только вовремя появившаяся официантка.
Мы с Машкой диктуем ей заказ, я прошу повторить кружку светлого пива, она кивает и уходит.
А он за это время немного подуспокаивается.
– Ну, – спрашивает, – и какие дальнейшие планы на сегодняшний вечер, господа присяжные заседатели?!
– У меня дела, – быстро говорит Машка, я даже рта не успеваю раскрыть. – Съемки, сам понимаешь. Сейчас быстренько перекушу и вас оставлю. Димка в курсе…
Мне остается только головой покивать, увы.
Предательница…
– А у тебя как?! – с надеждой смотрит Паша в мою сторону.
Угу.
Разбежался.
– У меня тоже встреча, – вздыхаю почти натурально. – Только немного попозже. Так что успеем с тобой поболтать маленько…
Он расстраивается.
– Ну вот, – говорит, – так давно не виделись…
И машет рукой с такой безнадежностью, что еще немного, и я почувствую себя по-настоящему виноватым.
Надо держать себя в руках, думаю.
Он же на это и рассчитывает…
– Ну, извини, – развожу руками. – Ты так стремительно появился, что планы на вечер просто невозможно поменять было…
– А, – смотрит вопросительно, – может, все-таки попробуете?! Ну, в смысле, дела все отменить к такой- то матери. Завалимся куда-нибудь в клубешник, потанцуем, потрындим, музычку послушаем?!
Мы, не сговариваясь, отрицательно мотаем головами.
– Извини, старичок. Никак не получается…
А тут и официантка с ужином.
И опять вовремя, думаю…
Сосредотачиваемся на еде, увлеченно двигаем челюстями.
Хоть пожрать нормально, если вечер все равно безнадежно испорчен.
Потом Машка залпом проглатывает чашку зеленого чая и чмокает меня в щеку.
– Ну, ладно, я побежала. Пока, мальчики…
Я заказываю стакан белого сливового вина со льдом, зеленое мороженое, кофе и прошу принести счет.
– Ну, ладно Машка, – опять вздыхает Паша. – У нее, наверняка, и вправду съемки хрен отменишь. Куча людей задействовано, то да се. Но ты-то куда рвешься?! От бизнеса ты вроде как отошел. Какие встречи могут быть поздним вечером в преддверии уикенда?
Жму плечами, закуриваю.
– Встречи, – вру и не краснею, – разные, Паш, бывают. Да и от бизнеса я, как ты понимаешь, пока что не совсем отошел. Хоть и рад бы. Но не получается.
Он чешет переносицу, кривит полные, породистые губы, приглаживает ладонью непокорные
