виду какие-то обобщения, символы, аллегории — однако в самих канонах всё названо своими именами как раз очень чётко и конкретно! И вот теперь подумайте: как могут сбыться одновременно все эти пророчества, как они все вместе могут быть одинаково правдивы? Как Шемрунт будет приведён к вселенской славе — если его жителям уготовано место в аду по вере в Элбэ, но и часть дмугильцев в раю Элбэ должна быть поставлена ниже других, согласно вере в Вохрила? И сами-то вы кто — шемрунтяне или дмугильцы, а если дмугильцы, то из каких племён? Так почему же вы веровали в тех, кто ничего не обещали именно вашим народам? И более того — кто, согласно тем же канонам, намеревались бросить вас к ногам других народов, возвеличенных ими? Чего вы ждали от тех, кто не вас избрал для чего-то, и не вас в конечном итоге собирался облагодетельствовать? И при чём тут какое-то добро, справедливость, мудрость, высшая истина — если вы фактически признали право судить даже не то что всё ваше человечество, а всю Вселенную — за теми, кто её себе так представляет?..
— Так мы же ещё дети! — раздался наконец из толпы далёкий отчаянный голос — и от одних интонаций по телу Джантара прокатилась волна озноба. — Это взрослые заставляли нас изучать такие обряды и молиться таким богам! А потом этой ночью повели куда-то за город, чтобы мы предстали перед самим Элбэ!
— Так вот, оставшиеся взрослые, я обращаюсь к вам! — не растерялся Герм. — Ведь некоторые из вас всё же читали эти каноны! И неужели не поняли, что там идёт речь о судьбе не реального Мироздания, которое мы знаем — а какой-то бутафории в виде одной или нескольких стран, накрытых твёрдым небом? И при этом — и Элбэ, и Вохрил, и Занклу-Хартвес обещали разрушить или переделать такой мир ради вселенского торжества совсем других народов, которые ничем не лучше и не святее вас! Однако вы должны были верить, что именно они — лучше, чище, святее, что они — избранные, ведь так сказано в канонах! И вы приняли это, даже не задумываясь, как быть с тем, что реальные звёзды во много раз больше самого Фархелема! Вы, что же — забыли, как велико в действительности Мироздание? Или вам настолько не дорог этот мир, где вы живёте — что вы готовы покорно ждать, кто и как решит его судьбу? И — кто именно? Те, для кого, судя по их канонам, и сам Фархелем слишком велик — потому они и жаждут воцариться лишь на какой-то его части? И от них вы ждали, что они сокрушат Вселенную? И признали их право на суд над вами и всем миром — вместо того, чтобы подумать: а почему всё же столь низок уровень их притязаний, почему им так важно воцариться именно над отдельным народом, племенем, над какой-то частью планеты? Хотя вы могли догадаться об этом ещё и по тому, как настойчиво они требуют от вас признать каждый своё верховенство! И в тех же канонах постоянно повторяется: человеческий разум слаб, неполноценен, все его достижения ничтожны — а они владеют какой-то высшей истиной, которой вам никогда не постичь! Но подумайте сами: зачем тогда им, столь великим и могущественным, нужны вы, столь малые и слабые? Зачем им так добиваться своего признания вами? И тогда уж — кто от кого больше зависит: вы — от них, сумевших внушить вам ужас сокрушением какого-то ненастоящего мира, или они — от вас, от вашей веры в них? Или почему тогда им при их могуществе так нужна ваша вера?..
— Но они есть на самом деле в каком-то другом мире — или нет? — раздался из толпы тот же детский голос.
— Не надо было так, сразу… — прошептала Фиар. — А что Герм скажет теперь?..
— Скажу вам прямо: Мироздание устроено очень сложно, — не растерялся Герм и тут. — В нём есть множество миров самой разной материальности — и мы не всегда знаем, какие существа и откуда могут выдавать себя за богов, от которых вы зависите, и которые имеют право решать ваши судьбы… Это может быть какое-то инопланетное человечество, которое опасается, что при быстром развитии науки и техники вы сможете составить ему серьёзную конкуренцию в освоении соседних с Фархелемом планет. Это могут быть и обитатели параллельных миров, как-то связанных с Фархелемом — но и тут мы не знаем, что это на самом деле за существа, и настолько они понимают вашу, человеческую жизнь в этом мире и вас самих как людей… Однако сами: они могут думать, что знают какую-то высшую истину — и даже пытаться навязать вам свои правила поведения. Хотя точно так же и мы можем ничего не знать об их жизни — и о том, что лучше, а что хуже для них…
'Самая сомнительная часть нашей речи… — подумал Джантар, вспомнив, как долго и трудно она вырабатывалась. — И особенно — это 'мы' и 'вы' в таком чередовании… Действительно, лучше бы иначе…'
— Но подумайте вот о чём: а откуда им известно, что лучше, а что хуже для вас? И что вы сами — лучше или хуже кого-то? Так почему, по какому праву они — контроль или суд над вами?..
Ответа вновь не последовало. Толпа тревожно молчала.
— А теперь особенно прислушайтесь к тому, что я вам скажу, — снова начал Герм. — В самых разных легендах разных народов — говорится о каких-то низших мирах посмертного воздаяния, куда нисходят грешники — и где царствуют владыки зла… И также, говорится о том — что уже здесь, в этой жизни, они могут страхом и обманом овладевать душами людей — которых затем, после смерти, увлекают в эти свои миры, и заставляют там жить по собственным установлениям и славить себя. И через разверстые в страхе и отчаянии перед их мощью души людей этого мира они ещё более увеличивают свою мощь, выкачивая из них энергию — и творя посредством этой похищенной энергии всё новое и новое зло! И представьте — какая мощь уже накоплена ими там за всё время, что существует ваше человечество! Войны, спровоцированные обезумевшими правителями, катастрофы таких размеров, как та, что была в Моаралане, или та, что случилась сейчас — всё это могло быть совершено силой, похищенной у людей, и использованной им же во вред!..
'И кто мы сейчас для них? — подумал Джантар. — Ещё ангелы — или уже люди?'
— И я ещё раз повторяю: откуда известно, что мы с вами — ниже или хуже кого-то? А не что мы — просто другие, чем кто-то в иных мирах?..
'Да, теперь уже 'мы', — понял Джантар. — Не как ангелы — как люди. Рубеж перейдён…'
— И — что мы не имеем права, на какие-то свои понятия добра, зла, смысла жизни? — продолжал Герм. — И не можем сами ставить себе цели — а должны ждать, пока кто-то скажет, чего мы должны хотеть и к чему стремиться? И правильно ли вообще искать какой-то единой высшей воли поверх всех миров, населённых разумными существами — превращаясь тем самым, возможно, просто в потеху для кого-то, кто поймёт, как пользоваться такими вашими ожиданиями для насилия над вами же — поскольку вы сами невольно призвали его на такую роль? И почему не идти вместо этого своим путём, исходя от своих представлений и ценностей? Почему должно быть какое-то недоверие к своему разуму, духовности, чувство собственной неполноценности перед некими иными существами? Тем более — как раз это чувство могло быть внушено вам ими же?..
— А если мы не будем давать им свою силу? — спросил тот же детский голос.
— Тогда и они не будут иметь той власти над людьми, которую имеют сейчас, — уверенно ответил Герм. — Когда взрослые на своих молитвенных церемониях подметают бородами храмовый пол — и вас, детей, заставляют склоняться перед теми, кто сумел запугать их самих, как перед вашими покровителями и благодетелями… Да, энергия людей идёт к ним через человеческий страх и поклонение. Они внушают вам, что вы несовершенны, греховны, творите зло по собственному неразумию, а сами предстают как благодетели, спасающие вас от вашего зла — но тут уже и человек должен бояться оскорбить такого 'благодетеля', выказать неуважение ему… Однако вы вспомните историю своего человечества — и особенно тех же 'избранных' народов — и задумайтесь: почему она столь трагична, почему в ней столько горя и страданий? И что хорошего они вам сделали, от каких бед вас уберегли? Человеческими же руками какие-то враждебные нашему человечеству силы истребляли множество людей во славу той или иной веры — а затем и якобы победившие, возможно, попадали в те же миры страдания, где им приходилось искупать это как грех — а caми 'благодетели' как бы оставались чисты и праведны, так как виноваты всегда и во всём лишь сами люди? Хотя известны из канонов и преданий также и миры весьма условного блаженства, где человеческая душа пребывает как бы одуревшей, и тоже беспрестанно славя того же покровителя — как раб, игрушка, домашнее животное, утрачивая постепенно всякое человеческое подобие! Или, возможно, продолжая и там войну, начатую здесь — есть и такие легенды и откровения… Но не лучше ли было бы нашему человечеству безо всего этого? Поймите, вы нужны им лишь потому, что сами они — пустые, зияющие души, недовольные своей пустотой, но и не могущие ничем её заполнить! И сами они не нужны вам! Они могут лишь отрицать достижения человеческого разума, судить и карать человека за его дела, слова и мысли — но кто они сами без человека и того, что он делает? Кто они без того, на чём фактически
