постоянно на автобусе, и на автобусных остановках тебя какая-нибудь машина обязательно обдаст грязью, а ты брюки надел красивые и единственные, и после этого ты пересаживаешься на ржавую, подержанную одиннадцатую модель. Это качественный скачок в жизни. Потом после одиннадцатой модели – «Форд», после «Форда» – «Мерседес» – это уже не потрясение, это улучшение качества автомобиля. Ничего кардинального в твоей жизни не меняется. А вот когда с общественного транспорта ты пересаживаешься за руль своей одиннадцатой модели – это самое важное изменение. Все остальное не важно.
– Америка для Вас – вторая Родина? Я знаю про Вашу слабость к Майами.
– Второй Родины не может быть.
– Что же для Вас Америка? – попыталась уточнить я и... совершила профессиональное преступление.
– Все выключай, – Игорь отреагировал мгновенно, кивнув на диктофон, и усмехнулся, – а в книге напиши: «Здесь я зевнула».
– Игореша, прости, миленький, я просто не высыпаюсь уже второй день.
– Америка совершенно разная, начиная с брайтоновской Америки. Кстати, я не люблю крайности. Раньше все ездили только на Брайтон и говорили, что побывали в Нью-Йорке. Затем стали говорить, что Брайтон – это ерунда, что они в Манхэттене и что у них там концерты. Да, у меня был реальный сольный концерт с Наташей Королевой в Мэдисон-Сквер-Гарден и настоящий аншлаг. Но при этом я не хочу говорить, что никогда не был на Брайтоне. Почему? Там живут отличные люди, и нельзя их обижать из-за того, что времена изменились и что русскими теперь являются не те несчастные эмигранты той волны, а богатые новые русские, которые скупают недвижимость по всему миру. Те – они ведь тоже классные, тоже включают телевизоры и по-прежнему тебя любят. И я люблю их по-прежнему, как люблю по-прежнему моих сахалинских и дальневосточных зрителей. Я оттуда уехал, но я их люблю. Если я уехал из Брайтона, то почему я должен перестать их любить? Они же меня любят, а любовь должна быть взаимной.
– Многим людям будет не понятно, почему Вы можете ездить в самых роскошных автомобилях, обедать с миллиардерами в безумно дорогих ресторанах, жить в роскошных отелях и даже не осознавать этого. Вы – баловень судьбы. Неужели Вы не понимаете, что Ваш образ жизни отличается от образа жизни других людей? Осознаете ли, что Вы все тот же сахалинский парень?
– Осознаю. Это добавляет мне аромата к жизни. Вот есть человек, который разбирается в вине, а есть человек с деньгами, и он покупает самую дорогую бутылку, которая есть в меню. В чем разница между ними?
– Первый лучше может оценить то, что он пьет.
– Именно поэтому.
– То есть если бы Вы родились с серебряной ложечкой во рту, Вы бы не смогли оценить...
– Конечно, не было бы вкуса к жизни. В этом проблема детей, родившихся в очень богатых семьях.
– Поэтому их в шестнадцать лет отправляют на работу в Fast Food's.
– Не всех. Может быть, здесь и отправляют, но не в России. Все знают историю о принце и нищем. Принц хотел быть нищим, а нищему хотелось быть принцем.
– Человек стремится к тому, чего у него нет. Чего у Вас нет? То есть к чему Вы стремитесь?
– Я ни к чему не стремлюсь, и это неправильно. Нужно к чему-то стремиться, чего-то желать, и силой своего собственного желания вы притянете ваши желания к вам. А притягивая плохие мысли, о том, что вы – looser, несчастный человек, именно таким и становитесь.
– Я хочу поднять вопрос о сбитом летчике. Что значит «looser» в шоу-бизнесе?
– Это слово такое же грубое, как и слово «звезда», и не имеет отношения к реальной жизни и реальной ситуации. Есть хорошая пословица: «Где найдешь, где потеряешь». Eooser – это производное от английского языка, от слова «терять, потерять». А пословица говорит, что можно найти так же легко, как и потерять. Человек никогда не должен думать, что он что-то потерял или что-то приобрел. Он должен знать, что ничего не унесет в гробу, как Александр Македонский. Можно завоевать весь мир и уйти из него с пустыми руками. Поэтому я очень счастлив, что у меня еще жива мама, хотя она пережила тяжелые минуты и послезавтра ей будет семьдесят лет. Я счастлив, что у меня есть дочь и что она выбрала себе мужа...
– Не по толщине кошелька....
– Вообще ни по какой толщине. Она просто так решила, приняла решение как самостоятельная девочка. И это очень хорошо.
И снова о мечтах.
– Каждый человек о чем-то мечтает, – открыл мне страшную тайну Игорь. – Я, видимо, мечтал недостаточно. Мечтать – это притягивать свои желания, так как мысль материальна. Если ты начинаешь мечтать, ты притягиваешь свою мечту к себе. Поэтому, прежде чем мечтать, нужно оценивать свои реальные возможности. Расскажу тебе о притяжении желаний. Когда я подрабатывал музыкантом в сахалинских ресторанах, у нас была певица, которая пела песни из раннего репертуара Аллы Пугачевой. И я мечтал о том, что, может быть, когда-нибудь я напишу песню для Аллы Пугачевой. Это желание внезапно воплотилось в жизнь, когда мне было всего девятнадцать лет и когда я работал в ее музыкальном коллективе. Тогда я понял, что недосягаемое становится досягаемым силой человеческого желания. Я подошел в баре «Останкино» к симпатичной стройной девушке в черном свитере и в черных джинсах, заправленных в черные сапоги, и спросил: «Вы – Алла Пугачева?» Она ответила: «Да». Я сказал, что слышал, что она набирает музыкантов в новую группу, хотя я этого ни от кого не слышал. Она сказала: «Откуда ты знаешь? Да, набираю». Я сказал: «Так что же делать?» Она сказала, чтобы я на всякий случай приходил в ДК МАИ. У нее там было намечено два концерта, и между концертами она меня послушает. Вот так я стал работать с Аллой Пугачевой. Я думаю, что все возможно, но, наверное, остального я желал гораздо меньше. Я еще желал, чтобы она пела мои песни. И она спела моих песен более чем какого-то другого автора.
– В чем уникальность Аллы Пугачевой?
– Умение оценить ситуацию, умение быть другом, умение простить, умение понять.
– У Вас так много амплуа: автор, исполнитель, композитор, музыкант. Кто Вы?
– Все ошибочно и относительно. Конечно, так как мой отец был поэтом, я жил больше среди поэзии, чем среди музыки, потому что музыка была уже моей историей, которую я сам внедрял в свою жизнь, выписывая через «Книгу-почтой» пластинки с классической музыкой. Надо сказать, что все пластинки доходили в срок и ни одна не разбилась. И они не просто приходили, все они были прослушаны, изучены, и это была та влага, которая удовлетворяла мою жажду музыки постоянно. Причем такую хорошую и сложную музыку я сейчас не слушаю, а в детстве слушал Прокофьева, Шостаковича, сложнейшие симфонии Малера. Надо сказать, что у меня даже курсовая работа была по фортепианному концерту Прокофьева, к которой я взял эпиграфом интервью Максима Горького. Его спросили: «Говорят, что в наше время нужно писать музыку энергичную и оптимистичную?» Я не помню точно вопрос, но ответ Горького помню точно. Он сказал: «А также сердечную и нежную». Эта история о том, что есть другая сторона Луны в любом жанре. Например, ты можешь написать жесткую экономическую книгу. И в этой же книге написать страницу очень красивой лирики. Так и Гоголь мог писать и писать о Чичикове, а потом вдруг «редкая птица долетит до середины Днепра...» и т. д. Нас в школе учили, что это лирическое отступление, которое школьники должны были заучивать. Что это за отступление? Явный провал в прозе? Просто Гоголю захотелось красоты. Он хотел почувствовать себя писателем, а не просто сатириком. И он решил на эти полстранички побыть писателем. Минутная слабость, которая приводит к шедеврам. О деньгах.
– Мои заработки как автора нелепым образом совпали с крушением советского государства. В то время как другие авторы, которые чуть раньше начали писать, чем я, успели хорошо себя почувствовать. Все знали об их баснословных гонорарах за их великолепные советские хиты. Когда я начал делать советские хиты – слово «советский» уже ушло в прошлое вместе с деньгами. Как «Титаник» утонул вместе с сокровищами, Советский Союз утонул вместе с авторскими. Айсберг возник в 84-м году, в 85-м все начало рушиться. И на мое счастье авторского обогащения не произошло.
– Это, наверное, был период первых ста долларов или их эквивалента. А первая тысяча долларов?
– Первая тысяча долларов, скорее всего, связана с гастрольной деятельностью.
– Вы тогда были еще малоизвестным гастролером...
– Есть большая разница между тем, когда ты аккомпанируешь, пусть очень известному человеку, и тем, когда сам становишься известным человеком. В Одессе бы сказали, что это целых две больших
