Может, надо срочно звонить Эмили?
Мэгги подняла голову. Как она сейчас прекрасна! – восхитилась Дженнифер. Боль, отчаяние, надежда, любовь – все застыло в больших влажных глазах… Ну?!.
Лейн резко развернулся и ушел наверх. Мэгги, закусив губу, провела рукой по лицу и бросилась к выходу.
У Дженнифер все внутри свело судорогой. Тетя Элен довольно хихикнула. Еще секунду обе смотрели, как Мэгги вылетела из дверей Бейджхауса и резко остановилась возле витрины их магазина. Из глаз девушки текли слезы.
Теперь надо позвонить Эмили и сказать, что все в полном порядке, подумала тетя Элен и отвернулась от окна. Перед ней стояла онемевшая Дженнифер. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Дженнифер поняла, что не может сейчас видеть сияющую тетю Элен, и ничего не хочет от нее слышать, и ничего не хочет говорить. Она выбежала из кабинета и, чуть не сбив с ног возвращающуюся с обеда Викторию, вылетела из магазина. Взгляд Дженнифер упал на витрину. Ей стало больно, стыдно, она закрыла лицо руками, разрыдалась и бросилась бежать по улице. Она куда-то сворачивала, на кого-то натыкалась, снова куда-то бежала. Наконец она опять обо что-то споткнулась и остановилась, услышав под ногами оскорбленное мяуканье. Дженнифер перевела дыхание и подняла глаза. Перед ней стоял невозмутимый папаша Кло с огромной корзиной, доверху забитой продуктами.
– Боже, Дженни, ты нас с Патрицием до смерти напугала! Что случилось и куда ты так несешься? – спросил папаша Кло, подталкивая ногой развалившегося Патриция. – Пошли, пошли, меня супы ждут…
– Давайте я вам помогу, папаша Кло, – выдохнула Дженнифер.
– Ни в коем случае, детка, не мешай мне наслаждаться жизнью. Я же просто иду и чувствую, какое количество блюд зарождается сейчас в моих руках. Ты лучше мне расскажи, во-первых, что с тобой стряслось, а во-вторых, ты уже обедала?
– Нет, я еще не обедала и совершенно не хочу сейчас есть, – ответила Дженнифер, почувствовав облегчение от встречи с папашей Кло. – Я только что убежала с работы.
– Пойдем, пойдем, я понял главное: ты еще не обедала. Тебе придется проводить меня до закусочной, и, пока будут вариться мои супы, мы попробуем с тобой во всем разобраться. Заодно и пообедаешь.
Дженнифер кивнула и легко зашагала рядом.
Пока папаша Кло при помощи вездесущего Патриция разбирал продукты и, как он выражался, «запускал кастрюли в процесс», Дженнифер молча сидела на трехногом табурете. Ей нравилось вот так просто молча сидеть и смотреть, как возится и ворчит папаша Кло. Не хотелось ни говорить что-либо, ни думать о чем-то, ни идти куда-то.
Папаша Кло оторвался от кастрюль и пытливо посмотрел на девушку.
– Так ты что, сегодня уже не вернешься на работу? – спросил он, будто прочитав ее мысли.
– Я вообще туда больше не вернусь… Никогда! – резко ответила Дженнифер со слезами в голосе – перед ее глазами вновь возникли сияющая физиономия тети Элен и залитое слезами лицо Мэгги. Девушка закрыла лицо руками и зарыдала.
– Вот тебе и номер с перцами, – покачал головой папаша Кло и присел рядом с Дженнифер.
– Ну-ну, Дженни, у меня в хозяйстве достаточно и воды, и соли, перестань, пожалуйста. Пока я ничего не понимаю, поэтому тебе придется все подробно рассказать.
Тебя что, обидела эта курица… – он виновато осекся, – то есть, прости, я хотел сказать, миссис Вейст? Мне что-то трудно в это поверить.
Он встал, помешал содержимое кастрюль, а поскольку Дженнифер продолжала судорожно всхлипывать, папаша Кло вздохнул, подошел к ней и решительно потряс за плечи.
– Ну-ну, рассказывай поскорее.
– Я злая, бессердечная, гадкая… – прорыдала Дженнифер. – Из-за меня сегодня выгнали человека с работы. То есть не из-за меня, но я… А тетя Элен… Она вчера…
Модельер, из-за которого она… Ой, что я говорю! Мэгги, мне так жаль ее…
Папаша Кло качал головой, внимательно слушая обрывки фраз, прорывающиеся сквозь рыдания Дженнифер. Он терпеливо молчал, пока она изо всех сил пыталась что-то объяснить, путалась, плакала, начинала сначала, говорила, что она не виновата и не хотела. И только когда девушка немного успокоилась и взяла на руки Патриция, выражавшего сочувствие жалобным мяуканьем, папаша Кло наконец заговорил.
– Давай так, Дженни. Как ты знаешь, я старый и бестолковый, но кое-что все-таки понял. Если что не так, ты меня будешь поправлять. Идет?
Дженнифер смахнула слезы и кивнула.
– Значит, как я понял, ты часто задерживалась, чтобы оформить витрину или посидеть и что-то там поделать. Вчера в окно ты наблюдала, как работает этот модельер и ему помогает девушка по имени Мэгги. Потом пришла тетя Элен, стояла у тебя за спиной, тоже смотрела, вы с ней столкнулись, она раскричалась, ты убежала, утром сделала красивую витрину, к тете Элен пришла жена модельера Эмили, Мэгги увидела витрину и разрыдалась, потом ее выгнали. Но я не понимаю, Дженни, какое преступление в том, что ты смотрела, как они работают, тем более что тетя Элен тоже смотрела? И почему из-за чего-то на витрине надо плакать? И за эти слезы выгонять?
Дженнифер поняла, что придется рассказать папаше Кло самое главное.
– Мне так стыдно… Но я вам сейчас все расскажу, то есть объясню. Когда тетя Элен… то есть я… Они уже не работали!
– Вот как? – Папаша Кло удивленно взглянул на нее.
– Да, – продолжала Дженнифер, низко опустив голову, – но я не хотела этого видеть, я повернулась, чтобы уйти, и в темноте налетела на тетю Элен, которая стала кричать, что я задерживаюсь на работе, чтобы полюбоваться развратом… А я повернулась и убежала.
– Ну ты и набегалась за эти дни!
Дженнифер наконец улыбнулась.
– Да, поначалу я растерялась, потом разозлилась, пришла с утра пораньше и выложила на витрине на манекене черный купальник, в котором была вчера Мэгги, и на нем красные губы из шелка. И окутала это все прозрачным шифоном…
– Красиво, должно быть, – задумчиво произнес папаша Кло.
– Да.
Дженнифер стиснула зубы и замолчала. Папаша Кло оседлал трехногий табурет, гадая, что же сказать Дженнифер. Все, с чем она столкнулась, – подло и жестоко, но, увы, часто встречается в жизни, и лучше бы ей познакомиться со всем этим ну хоть немного попозже.
– Тебе понравилась твоя работа? – спросил он.
– Да, но это причинило Мэгги боль. – Дженнифер глубоко вздохнула. – И мне стало невыносимо стыдно за себя. Мало того, что я подсматривала, так я еще это и использовала…
– Подсматривать – это, конечно, нехорошо. Но почему тебе должно быть стыдно?
Ведь боль Мэгги причинила не ты! Верно?
– Верно, – удивленно и даже немного обрадованно согласилась Дженнифер. – Но почему с ней так жестоко обошлись? Ведь он тоже…
– Он – это он, – спокойно перебил ее папаша Кло. – У него имя, талант, жена со связями. А она, – он вздохнул, – она никто. Мелкая пташка, залетевшая в сладкие сети.
– Но ведь он тоже виноват! Если тут бывают виноватые. – Дженнифер задумалась. – Я видела, им хорошо было вместе… И как он мог оставить ее? Так легко?
– Может, и не легко, Дженни, откуда тебе знать. Конечно, он о-го-го как виноват, онто ведь с самого начала знал, что Эмили никогда не выпустит его из своих когтей. Да ему ведь очень выгодны ее когти.
– Неужели ради выгоды можно всем пожертвовать?
Папаша Кло пожал плечами.
– В этой жизни, девочка, многое можно. И очень немногое можно объяснить.
– Но зачем же Эмили держать его, если она знает, что он ее не любит? – с искренним непониманием спросила Дженнифер.
Папаша Кло развел руками.
