«Она не знает реальной жизни». Мисти не могла забыть этих слов.
— Я не хочу сидеть в этом кресле-качалке всю оставшуюся жизнь! — воскликнула Мисти и вдруг пнула ногой кресло с такой яростью, что испугала всех. Тук, завизжав, бросилась вниз по ступенькам, поджав хвост. Кетчуп заскулил и прижался к ногам Ника. — Все, достаточно, — устало произнесла она. — Простите, ребята. Я знаю, вам здесь всем очень хорошо. Надеюсь, вам будет так же хорошо, когда я уеду. И через двенадцать месяцев…
— Ты думаешь, мы будем ждать тебя? — Голос Ника был таким холодным, что она съежилась.
Но Мисти прекрасно понимала, что она рисковала — они могли не дождаться ее.
— Могу я попросить тебя позаботиться о Кетчупе и Тук?
— Мисти, после прошедшей ночи… — порывисто произнес он, и она печально кивнула:
— Да. Прошедшая ночь была волшебной. Она показала мне, что я уже готова была сдаться.
— Тогда сдавайся!
— Я не хочу, чтобы меня взяли в жены потому, что я — противоположность Изабеллы, — сказала она, понимая, что уже не отступит от своих слов. — Я люблю тебя, Ник, но… По-другому у нас ничего не выйдет.
Глава 11
Луиза была ошеломлена.
— Когда я говорила, что к нам в школу придет внештатный учитель в следующей четверти, я думала, что ты сможешь использовать отпуск для своего медового месяца. Что случилось? Мы все были так уверены. Медовый месяц с Ником… О, Мисти, почему ты уезжаешь?
— Потому что наш медовый месяц прошел бы в гостинице на Бэнкси-Ридж, с чаем и ячменными лепешками на завтрак, с купанием в бассейне каждый день и с отходом ко сну в девять вечера. Возможно, мы смотрели бы телевизор. Что-нибудь из жизни живой природы. Но никаких львов, охотящихся за зебрами! Ничего, что могло бы разгорячить нашу кровь.
— Ты дурочка, — откровенно сказала ей подруга. — Ведь Николас Холт может разгорячить кровь сам по себе.
— Но он не хочет этого. Он хочет стать для меня успокоительным средством, наш Ник.
— Значит, ты уезжаешь?
— Да, уезжаю.
— Мать Натали говорит, что он хочет жениться на тебе.
— Нет, — сказала Мисти. — Он хочет жениться на той, за которую он меня принимает. Но если я буду такой, то возненавижу себя.
— Ничего не понимаю…
— Признаться тебе? — пробормотала Мисти. — Я тоже ничего не понимаю. Я знаю только то, что я люблю его. И хочу отдать ему все, что могу дать, но я не знаю еще своих возможностей. Поэтому мне надо уехать, чтобы выяснить это.
— Почему она уезжает? — Бейли в двадцатый раз задавал этот вопрос.
— Потому что ее бабушка умерла, и ей надо взять отпуск, чтобы прийти в себя. Потому что мы с тобой теперь живем здесь и сможем присмотреть за собаками.
— Мы все вместе можем поехать в отпуск.
— Мисти хочет поехать одна.
Действительно ли? Ник не знал, он ее об этом не спрашивал. Он не хотел, чтобы Бейли спускался вместе с нею по горным рекам в Скалистых горах…
— Мы могли бы отправиться в плавание, — сказал Бейли со слезами на глазах. — Все вместе.
— Мы с тобой покатаемся на яхте. Ты и я. В следующую субботу.
— Мисти уезжает в пятницу. — Мы будем по ней очень скучать, — произнес Ник как можно более твердым тоном. — Но если она хочет уехать, мы не сможем остановить ее.
Пятница. В восемь часов утра за ней заехала Луиза, чтобы отвезти в аэропорт. Ник вышел из спальни и увидел Мисти, скрючившуюся на веранде. Она обнимала двух собак.
— Привет, — сказал он, когда она повернула к нему лицо, и он увидел, что она плачет. — Мисти…
— Это аллергия, — пробормотала она, зарываясь лицом в шерсть Кетчупа. — У меня аллергия на собак. Как хорошо, что я уезжаю!
— Останься!
— Нет!
— Мисти, мы любим тебя, — сказал он, почувствовав себя беспомощным. — Это какое-то сумасшествие.
— Нет, — сказала она, вытирая слезы тыльной стороной руки. — Я не Изабелла, Ник. И я хочу, чтобы ты увидел, кто я есть на самом деле.
— Я и так знаю, кто ты есть.
— Нет, не знаешь! — бросила ему Мисти, вставая и направляясь к двери.
— Так кто же ты?
— Бог знает, — откровенно сказала она. — Я уезжаю в неизвестность, чтобы выяснить это.
Мисти смотрела из иллюминатора на удаляющуюся панораму Сиднея и думала о том, что она оставила позади и что ждет ее в будущем.
— Ника уже там не будет, — пробормотала она.
Мисти всхлипнула, не сумев сдержать себя, и мужчина, сидевший рядом с ней, протянул ей бумажные салфетки.
— С моей женой всегда такое происходит, когда мы летим в самолете, — сказал он. — Поэтому я подготовился. На этот раз она не поехала со мной, но рыдает в аэропорту. Вы расстались с семьей, милая?
— Угу. — Это было все, что она могла сказать.
— Он будет ждать вас, — утешающе сказал мужчина. — Если он разумный человек.
— В этом-то вся проблема, — сказала Мисти своему соседу. — Он слишком разумный человек.
— Так чем же мы с тобой займемся?
Была суббота. Они уже целых сорок восемь часов находились без Мисти. На улице шел дождь. Даже собаки выглядели несчастными.
Ник оглядел кухню в поисках какого-нибудь занятия.
— Давай приготовим что-нибудь, — сказал он сыну. — Я никогда не пробовал печь шоколадный кекс, например…
— Было бы лучше, если бы Мисти была здесь, — упрямо произнес Бейли.
— Да, но ее нет. — Ник направился к полкам, где лежали кулинарные книги, и достал парочку из них. — Вот в одной из этих книг…
И он застыл. Вместе с кулинарной книгой Ник вытащил какой-то альбом. На обложке детским почерком было написано: «Мисти Лоуренс. Мои мечты. Том первый».
Все оказалось не так, как она ожидала. Лететь над Парижем в рассветных лучах солнца…
Было очень шумно. Когда Мисти разглядывала фотографию, она даже не представляла, что будет такой гул. В туристических брошюрах описывался сказочный полет на шаре над Сеной — тихий и плавный, словно во сне, может быть, с бокалом шампанского и необыкновенно ароматной клубникой…
Но ей было холодно, и шампанское не годилось. Где Ник с его горячим какао? Но Мисти приходилось крепко держаться руками за края корзины, поэтому мысли о еде и напитках быстро улетучились. Газ в
