пока не оказалась у входной двери. — Спасибо тебе за все, что ты сделал, и еще раз прости.
— Пета...
Маркус поймал ее тремя пролетами ниже. Пета старалась идти быстрее, но она была на костылях.
Когда он дотронулся до ее плеча и повернул ее лицом к себе, то совсем не удивился, увидев слезы, текущие из этих прекрасных глаз.
Резко проведя по глазам рукой, она отступила назад. Он вытянул вперед руки, чтобы поддержать ее, но она отступила еще дальше.
— Оставь меня одну.
— Я немного настойчив, — признал Маркус, — но я действительно хочу помочь.
— Ты не можешь.
— Нет, могу, и ты прекрасно об этом знаешь, — сказал он мягко.
— Ну да, швыряться деньгами, — зло произнесла она, вытирая слезы и сердито сопя.
— Прости меня, — вздохнул он. — Может, начнем сначала?
Пета недовольно засопела, потом посмотрела на него в упор, в ее глазах он прочел явное недоверие.
— Сначала?
— Скажи мне, что тебе нужно, чем я могу помочь? Прямо сейчас.
Пета глубоко вздохнула. Вокруг них сновали покупатели Пятой авеню: прекрасно одетые женщины, бизнесмены в деловых костюмах. Маркус отлично вписывался в эту картину, а Пета — нет. Но ее, похоже, это мало волновало. Она еще немного посмотрела на него, а потом неожиданно призналась:
— Я хочу есть.
— Ты голодна?
— Если ты забыл — я так и не позавтракала. Еще мне нужен билет на метро, чтобы добраться до места, где лежат мои вещи. Мне нужно остаться в городе до завтра, завтра похороны тети Хетти. Вот так вот. Было глупо с моей стороны пытаться встретиться с Чарлзом. Я просто хотела... Думаю... теперь я просто хочу домой.
— Хорошо, — быстро согласился он, боясь, как бы она опять не передумала. — Я организую для тебя транспорт, но сначала позволь мне накормить тебя. — Наконец-то он понял ее. Эту женщину деньгами не удивишь, они, наоборот, заставляют ее бежать прочь. — Знаешь, тут рядом есть отличный ресторанчик, и совсем недорогой. Там простая еда, но очень вкусная. Признай наконец, что я должен тебе обед. Так что придется тебе побыть со мной еще немного.
Она с удивлением посмотрела на него. Ее зеленые глаза были задумчивы.
То, как она смотрела на него, было совсем не похоже на взгляды тех женщин, с которыми он встречался прежде. Маркус пришел в замешательство.
— Ты, должно быть, думаешь, что я неблагодарная, — наконец сказала Пета.
— Нет, я так не думаю. Позволь мне накормить тебя.
— Как какую-то зверушку в зоопарке?
— Прости, пожалуйста. Я неправильно выразился. Пообедай со мной. Пожалуйста.
— Из милосердия?
— Нет, мне нужно компенсировать тебе твой завтрак.
Она долго смотрела на него, и в это время что-то изменилось. Кротость Золушки отступила на задний план, вперед вышла сила, понял Маркус. Скрытая сила.
Эта девушка привыкла быть главой семьи. Нести на себе всю ответственность. Привыкла бороться до конца.
Маркус будет счастлив, если такая девушка согласится пообедать с ним.
Она согласилась.
В этом ресторанчике Маркус не был уже много лет, но всегда помнил о нем. Его владелец, высокий, крупный мужчина лет шестидесяти, встретил их с улыбкой.
— Так, так. Неужели это сам великий и всемогущий Маркус нанес нам визит?
— Да ладно, перестань, Сэм, — проворчал Маркус.
Сэм улыбнулся.
— Ну и чем мы обязаны такой чести? — Он взглянул на Пету и широко улыбнулся. — Женщина, ну конечно! И женщина со вкусом, я это чувствую. Бьюсь об заклад, вы запросто справитесь с одним из моих фирменных блюд.
— Боюсь, что вы правы. Скажите, у вас есть что-нибудь вкусное? — казалось, из-за дружелюбия Сэма Пета расслабилась, пусть и самую малость.
— Вкусное? В этом заведении все вкусно! — Сэм бросил мимолетный взгляд на Маркуса и получил в ответ едва уловимый кивок.
Ресторан Сэма был хорошо известен в городе, а его репутация была безупречной. К Сэму приходили, чтобы хорошо поесть в дружелюбной и веселой атмосфере.
Блюда, которые принес им Сэм, были просто великолепны. Огромная супница с густой похлебкой из морепродуктов — фирменное блюдо Сэма. Это был рецепт его бабушки, и он передавался из поколения в поколение. Предложил он им и замечательные кукурузные лепешки.
Маркус ел и удивлялся, почему же не был у Сэма так давно. Он сидел и наслаждался едой и шумом, который царил здесь. В ресторане было полно студентов, молодых мам, рабочих, которые ни на кого не обращали внимания. Все они были всецело заняты едой, так же как и Пета.
Пока она ела, Маркус поймал себя на том, что думает о вчерашнем свидании. Элизабет была отличным юристом в крупной корпорации. Умная, утонченная и красивая женщина. Но за ужином она лишь притронулась к салату, выпила полбокала вина и отказалась от десерта.
Потому что ее талия большего не позволяет. После ужина Элизабет пригласила Маркуса в свои шикарные апартаменты на чашечку кофе. Но дальше кофе дело не пошло — Маркус просто ничего не захотел.
И вот теперь, сидя напротив Петы и наблюдая за тем, как она с аппетитом поглощает похлебку и наслаждается каждым кусочком кукурузной лепешки, он подумал, что ему больше нравится это простое наслаждение едой, нежели умные разговоры с Элизабет.
— Что такое? — внезапно спросила Пета.
— Прошу прощения?
— Ты рассматриваешь меня, словно я какой-то интересный жучок. Мне это не нравится.
— Ты же австралийка, — поддел он ее.
— А ты что, раньше никогда не встречал австралийцев?
— Ни одного, кто бы так наслаждался похлебкой из морепродуктов, как ты.
— Но она просто великолепна! — Пета улыбнулась.
Маркус моргнул. У нее просто убийственная улыбка — широкая, белозубая, и эти ямочки на щеках...
Возьми себя в руки, Бенсон! — приказал себе Маркус.
— Ты не хочешь рассказать мне, для чего тебе нужно встретиться с Чарлзом Хиггинсом? — спросил он, и ее улыбка тотчас погасла. Он почувствовал острый укол сожаления.
— Я же говорила, он мой кузен.
— Тогда почему?..
Она прекрасно поняла, в каком направлении работают его мысли, и подхватила:
— Почему, если мы семья, я должна назначать с ним встречу?
— Ну да.
— Я здесь потому, что умерла моя тетя. Она мать Чарлза. Последние несколько дней я провела у ее постели. Тетя Хетти должна быть похоронена завтра. Чарлз, может, придет на похороны, а может, и нет. Но он, конечно, не заплатит за них, — сказала Пета.
— Так, значит, вы не близкие родственники, — предположил он.
— Нет, мы очень близкие родственники, одна семья. Настолько близкие, что просто срослись. Добрая,
