Обыденные люди должны были преобразиться в этих условиях или погибнуть. Род выжил и в роду появились новые свойства, новые традиции и новое знание. Истинным считается только знание, касающееся Чи. Чи делает более ясным ум, чем у обыденного человека. Чи делает его более здоровым. Человек лучше знает жизнь, когда знает Чи.
Он отпил несколько глотков чая. Помолчал немного и продолжил:
— Сун Лунь вышел из дома. Вначале он не знал, что ему делать, но прекрасное владение Чи давало ему ту уверенность, какая бывает у богатого человека в наступающем ненастье…
— Начну искать, — вслух сказал Сун Лунь. В движении будет меняться Чи тела и мира и уточняться этим самым знание. Сун Лунь долго путешествовал по горам. Он общался с разными народами, населявшими Тянь-Шань и ближайшие горы и степи, но по-прежнему был неудовлетворен. Не добавляли они к его знанию об условиях жизни ничего нового. Ему порой было смешно: пригревшись в благоприятном месте, народ мнил, что это их заслуга. Они сочиняли различные правила. Они мудрствовали. Они говорили умные слова, самонадеянно считая, что этим исчерпывают жизнь, но они слабо знали, еще меньше владели Чи. При малейших изменениях условий, всей их мудрости хватит лишь на один костер, чтобы согреть страдающее тело. Нет большей мудрости жизни, чем Чи. Но ее не запишешь на листах бумаги, потому что ею пишут на страницах самой жизни.
— Почему я решил, что человеческая среда меня может пополнить? — вдруг подумал он. — Я знаю тех, кто живет в Чи непосредственно. Я знаю тех, кого не сбивает с толку слепой и чванливый ум. Птицы, звери, трава и деревья — это лучшая книга, по которой можно читать и созерцать цвета Чи.
Он стал бродить в одиночестве, избегая болтливого людского общения.
— Что же я, собственно, ищу? — однажды подумал он. — Я здоров и моего знания хватит, чтобы прожить и в более сложных условиях. Что нужно роду? Что ждали от меня старцы?
Сун Лунь сел на камень и углубился в то мышление, которое мышлением не назовешь. Он слышал, что таким мышлением пользуются в далекой Индии и в китайских монастырях буддизма.
— Роду нужны условия для жизни, — простота этой мысли потрясла его. Он долго и непонятно зачем скитается в горах, долинах и степях, а все так просто. Он вспомнил благополучные селения, чванливые высказывания мудрецов, в меру их благополучия, резвящихся детей и цветущих женщин. Никто из них и не собирался как он скитаться в пустыне и жевать различные травы, чтобы утолить жажду и голод. Зачем им меняющееся Чи? В сложности ли Чи сущность жизни?
Эта задача была для него крайне легкой. Бродя по горам, он часто усмехался тому, что блуждал по безжизненным степям и горам. Кому это нужно? Он уже присмотрел несколько животворных мест в долинах Алтая и Тянь-Шаня, но ему хотелось обеспечить свой народ предельными возможностями для счастья. Много лишений выпало на их долю.
Однажды в горах Тянь-Шань он услышал сзади крадущиеся шаги. Он выждал подходящий момент, когда шаги были совсем рядом и резко обернулся. Каково же было его удивление, когда никого рядом не оказалось.
«Неуловимый, что-ли?» — подумал он и решил подпустить поближе. Когда шаги, нога в ногу, были вплотную, он сделал молниеносное движение, но никого рядом не оказалось.
Сун Лунь много видел на свете чудес и сам много знал тайн, но такое… Он даже хотел повернуть назад. Нет, не потому что испугался. Не подходящее такое бесовское место для жителей, но из любопытства он пошел дальше. Неожиданно шаги исчезли и солнечный свет залил душу. Все здесь радовало глаз и слух. Он смело напился воды из ближайшего родника и она живительной влагой заструилась по его телу.
«Наоборот, — подумал он. — Шаги будут защищать и отпугивать человека со злыми мыслями. Здесь будет солнечно и спокойно для моего народа.» Осталось решить вопрос относительно Бога.
Сун Лунь сел на камень. Думать не хотелось. Казалось, что солнце своей чистотой само решает все проблемы. Долго ли он сидел, но с закрытыми глазами он вдруг ясно увидел всю свою жизнь. Это не было воспоминанием. Здесь не было памяти. Видение было мгновенным. В одно и тоже время он ощутил, что не смотря на различные периоды возраста, не смотря на изменение его состояний все это ОДНО И ТО ЖЕ. И это ОДНО И ТО ЖЕ есть он, Сун Лунь. Нечего было искать другого ответа. Был ли он ребенком, юношей или теперь, каков он есть, все это он. Все, что изменилось в детских глазах, в юношеских восприятиях, все это он. Говорили ли ему о тайнах, об обыденных вещах или о боге, все это лишь частями изменяло его Единое состояние.
Сун Лунь встал, полный решимости. Он сразу же направился в селение и попросил своего дедушку собрать совет старцев. Старцы, как видно, не отказались от своего первого решения и место старейшего было свободным. Сун Лунь уверенно прошел на место старейшего рода и сел. Показалось, что старцы обрадовались его поступку, хотя их лица степенно не выражали ничего.
— Что скажешь ты о Всемогущем? — обратился к нему один из старцев.
— Есть два Всемогущих, — ответил он, — один из них это Я, другой Всемогущий — это чаяние измученного сознания. Кто не пришел к Всемогущему Я по слабости духа и тела, тот жаждет Всемогущего покровителя. Я нашел место в горах, где солнце и небо успокаивают силой Всемогущего. Народ не будет в тревогах и не будет мечтать о Боге. Народ будет свободен от ощущения угнетения и тревог. Не будет нужды обращаться с мольбой, как это делают подавленные. Каждый сможет постичь Всемогущее свое Я.
Совет старейшин верил словам Сун Луня. Сущность Чи знали все. Сущность бытия была непостижимой. Они несколько дней обсуждали и спорили и восхищались, но ясно было одно — народ пойдет за Сун Лунем.
Селение строилось жизнерадостно и с песнями. Пастбища и места для огородов обрамлялись горами, а смешное топание ног не пугало никого, тем более в сторону, где оно проявлялось, незачем было идти. Народ откровенно был счастлив. Все заметно подобрели, тела их стали вытягиваться, а головы подниматься высоко. Лица светились добротой и радостными стали речи из уст. Нигде не встретишь согбенной спины, даже у старцев. Все было прекрасно, что здесь только не произрастало. На удивление сочное и крупное. Вода сама струилась жизненными потоками по жилам.
Так шли годы. Ничто не предвещало беды, но незаметно люди стали слабнуть, а некоторые болеть. Сун Лунь и старцы еще раньше почувствовали неладное, но всякий раз, садясь на солнце и грея свои кости, они думали, что все образуется, что было значительно труднее.
Молодежь инстинктивно почувствовала измененные условия. Нравы стали меняться, появилась резкость, а порой и грубость. Вместо Чи юноши стали заниматься физической силой. Совет старцев вынужден был принять окончательное решение. Сун Лунь начал первым и сказал:
— Я привел вас сюда, но жизнь оказалась мудрее самого умного. Те, которых я видел в нужде и угнетении, живут и развиваются. Выходит, что нужда является составной частью жизни. Я предлагаю поселиться в очень плохое место. Пусть жизнь опрокинет кувшин с холодной водой на самодовольные лица наших людей.
Никто не ожидал услышать грубые и тяжелые слова от Сун Луня. Даже старцы так раздобрели в обеспеченности, благополучии, что слова правды, которые каждый мог сказать сам, резанули им слух.
Но Сун Лунь — старейшина и не случайно. В душе каждый понимал, что «слишком хорошо» обратилось в «плохо». Прежний старейшина рода сидел и думал:
«Неужели нужна беда для того, чтобы продолжалась жизнь? Когда мы, считающие себя мудрыми, ослепли? Неужели прежняя нужда принуждала нас как юных глупцов верить в неизменное счастье?» Вслух он сказал:
— Велика животворная сила солнца, но только после дождя все оживает. Не может в жизни быть одно только солнце. Оно испепеляет засухой. Я согласен с Сун Лунем, но считаю, что место это нужно сохранить. Его нужно тщательно изучить. В любом другом можно найти великую пользу.
Старцы дружно согласились. Тут много было чудного. Тут много было животворного.
— Как же насекомые, травы и деревья не пришли к захирению? — спросил дедушка Сун Луня на улице. — Здесь есть какая-то тайна.
— Я уже думал на эту тему, — ответил Сун Лунь. — Меня подвело то, что Чи я всегда считал всеобщим для живого и неживого, но человек оказался особенным и как видно не в лучшую сторону. Животные непосредственно знают Чи. Человек же где-то нарушает ее законы.
Дедушка Дуна допил чай и сказал, обращаясь ко мне:
— Остальное ты знаешь, но не все. Хотя я думаю, что ты догадываешься, о чем пойдет речь дальше.
