возможностей; одежду, с ее языком понимания себя в форме облачения; глубину и частоту дыхания с оттенками его выразительности… Даже этого контакта со своим во вне было бы не мало. Дальше? Дальше будет следование, развитие этого контактного пакета в динамике, которую называют общением.
Разброд внешнего с внутренним в их изменениях создает недопонимание…
— «Велико же накопление Сущности этого старца, если он в исходное ставит огромный пакет развитых мозаик информационных полей», — так же молча и спокойно созерцал я его.
Я засветился «весной» группы радостного яна и в ответ ощутил на лице дуновение утреннего нежного ветерка. Это было не мое. Глаза почтеннейшего засветились влажным задорным блеском, но все осталось в неподвижности. Энергетическое движение я направил через верх головы на шею и спину. К этому дополнилось ощущение теплого — голубого неба с еще молодым солнцем. Повеяло цветущими травами. Засветилось море алых маков на шелковистых травах джайляу и склонах улыбающихся гор.
Я подключил боковое движение, начиная с висков. Зноем, самодовольством в упоении жизнью засветился летний день. Истомное стрекотание кузнечиков в душном аромате трав воспарением уносило вверх. Напоенностью охватывалось все в единстве, переливаясь и проникая то в одно, то в другое. Формировалось единое. Отстраивались связи.
С меридиана Желчного пузыря я перевел энергетическое содержание на меридиан Желудка. «Логическая» цепь энергетических переливов пришла к завершению в «знание», в отклике, в выражении частей, предшествующих друг другу. Все увязывалось теперь в единство содержимого. Переливы энергии, как дуновение весеннего ветерка, насыщаясь сложными переходами и связями, выросли теперь до материально-конкретного, но пронизанного насквозь тонкой Сущностью Единого… Величие гор. Утопающие в яблоках сады. Аромат поля зрелой пшеницы. Довольное лицо Природы во всем этом плодородии, обремененное благополучием, но самодовольно охватившее все это, возвещало о торжестве жизни в беспристрастности этого содержимого.
Благополучный «собеседник» поклонился мне. Я наклонился почтенно, опуская дар его существования во врутренний Космос через меридианы Освежающего иня. Содержание, переходы и связи внешнего выражения, теперь будут «разворачиваться» внутренними средствами во внутреннем Космосе.
После этого первого «раунда» китаец был по-прежнему покоен и готов к иным энергетическим движениям. Было понятно, что я не был так изощрен, как он. В моей «визитной карточке» оставались интенсивность и величина размаха энергетического содержания. Я вновь выразился «утром», но в таком размахе и в таком объеме потенциальных возможностей развертывания, что китаец внутренне вздрогнул. Он широко раскрыл глаза. Почти в мгновение я перевел все содержание на меридиан Желудка — «конец лета». Чувство безграничной любви разлилось в моем внутреннем выражении к внешнему. Китаец почтительно склонился головой и сделал несколько глубоких качков, помогая «переварить» сложное содержание в своем внутреннем отражении. Наконец он выпрямился и застыл в ожидании.
— Я пришел учиться, почтеннейший, — снял я поклоном остальную информацию.
— Чему я могу научить постигшего Чань и подчиняющего переливы Ци? Ты владешь языком Сущности Человека. Если судить по многообразию, то тебе доступны «языки» животных и птиц. Я не владею этим.
Я недоверчиво двигал внутри многообразием конкретизации, вспоминая «свое» и «чужое» к нему.
— А это! — улыбнулся он. — Это виды одной и той же дхармы, но в разных выражениях. Это пришедшая старость в многих реализациях того же самого, которое в юности было непосредственным. Или ты решил пережить старость в юности своей, чтобы рождаться повторно в старом теле?
— И «да» и «нет» почтенный. В себе исходном мне многие тысячи лет. Это ты и отметил в огромной потенции возможных реализаций. Отсюда я и реализовал то, что ты назвал «языками» видов животных, птиц, растений и мельчайших. В себе существующем я реализуюсь в иных условиях ранее не существовавших. Машины, артерии и органы электроэнергии, теплотрасс сделали Землю иной. Атмосфера Земли заполнена новым содержимым, приняв его из тела земного. К полям, организуемым ранее Солнцем, планетами и звездами добавились поля электромагнитных процессов. «Облака» и «тучи» радио и телевизионных волн затуманили космические родники. Пелена всего этого притупила Землю остротой и рельефностью энергетических морщин и жил. Земля постарела в очередной раз. Как у старой женщины теже самые руки, что в юности; разбухают выделившимися и резко очертавшимися венами и жилами, так и на теле Земли вырезались энергетические трассы. «Кожа» Земли состарилась морщинистостью электромагнитных процессов. Она огрубела, превращаясь в кору примитивных связей. Все это для меня новое. Здесь я юнец, младенец.
— Ты рожден в эпоху инь, — китаец мельком «прощупал» — понимаю ли я такую терминологию.
— Инь сжался в тебе с силой небывалого содержания и размаха. Ты знаешь все непосредственным знанием, поэтому смело шагнул в эпоху Великого Рассвета. Зачем тебе еще знание? Ты расцветаешь в Ян с огромным потенциалом Инь.
— Мое внешнее тело, как среда ян-ростка, отстает. Оно одряхлело от старости инь-погружения. Оно костенеет примитивностью двухполярных связей и жилами энергетических проводов. Земля затуманилась «заинилась» для космических связей. Ее лицо покрылось морщинами каналов, дорог, ухабистостью заводов и горных выработок…
— В возрождении этого тебе никто не сможет помочь. Великие учителя Чань исходили из того что есть, зрели в том что есть и становились просветленными в то что есть. Великие Ботхитсатва умели смотреть сквозь пелену. Но они не преображали дхармы Космоса.
Китаец умолк. Я знал, что он не откажется. Это противоречило бы учению Просветленного. Внешне он словно уснул.
— Учитель внутри тебя. В нас ты ищешь отражение его. Я не достоин отражать Великую Сущность, но мое знание к твоим услугам. Меня зовут Лао Гун.
— А меня…
— У тебя будет много имен, а сейчас ты нежный росток в лучах Восходящего Солнца.
Я улыбнулся, вспомнив как перешептывались девчата из мединститута, обсуждая мои богатырские плечи.
— Знаешь ли ты систему каналов, опоясывающих человека?
— Да. Я знаком с У-СИН, но введен в замешательство, — посмотрел я на висящие карты — схемы меридианов. Они были во всю стену. Впечатляли своей красочностью. — Я не нахожу в себе то, что называют каналами или меридианами. Более того, общаясь с другими, я нахожу в них предрасположенность к иному Космосу. С позиций своего первого рождения люди осваивают в непосредственности слабые и обобщенные взаимодействия. Но игла рефлексотерапевта или Сознание, зажигающее ци, рождают, а не воздействуют на уже готовое.
Лао слушал внимательно.
— Откуда возникает это рождение? — спросил он.
— Исходным является потенция. Это как условие в школьной задаче. В ней содержание будущего решения, но не само решение. Втыкание иглы только теперь, в этот миг, начинает проявление.
Лао посмотрел на меня с интересом и сказал:
— В Талгаре живут военнопленные японцы. Они знают Дзэн. Каждый миг для них является «втыканием иглы», так как каждый миг что-то проявляет.
— Есть повторение уже проявленного, а есть рождение….
— Повторяется ли хоть что-то дважды? — умышленно прервал он меня.
— Нет, Лао, я изъяснился не верно. Уже проявленное содержит дхарму и теперь будет действовать методически, преобразовывая окружающее «под себя». Человек останавливается и служит вариациям этой дхармы. Служит, остановившись… Рождение новой дхармы не содержится в повторениях, но стоит на основании прежнего. Своего, предстоящего проявлению, никто не знает. Говоря об уже проявленном даже тогда, когда говорят о будущем.
— Иными словами, говоря о будущем, говорят о вчерашнем, — мелко засмеялся Лао. — Но именем будущего или вчерашнего, говоришь ты сейчас?
Он лукаво глянул на меня.
— Я выражаю себя лицом законов интеллекта. Здесь есть их собственные формы, своя мера, своя граница, свой предел.
— Ты отлично представился без слов. Зачем тебе не соответствующие дхармы интеллекта?
