Оцуки и Андо наблюдали за мной. Я вспомнил слова Оцуки: «В тебе развивается та болезнь, которая называется мудростью». Значит были те, которые не искали путь к людям?
— Да, не просто получается, — сказал я, сильно пригнув пламя к тлеющему кизяку. — Выходит, что для мудрости нужно отказаться от врожденных «привелегий».
— Мудрость бывает разная, — ответил Оцуки. — Одни выкарабкиваются из трудностей и только потом их осмысливают. Такое свершается чаще. Лишь немногим дано совершить это осмысленно. Свет Востока — Будда стал отшельником осмысленно.
— Основная масса людей идет в другую сторону, — добавил Андо. — Они развивают у себя великие способности. Только Боттхисатва способны отказаться от своих привилегий. Все стремятся развиться или хотя бы соприкоснуться с великим, но отказаться…
— Обязательно ли отказываться? — вяло возразил я.
— Как ты будешь знать за других, если в любое время способен выйти из боя силами, которыми никто не владеет?
— А самураи? Вы же только и занимаетесь развитием таких свойств, — посмотрел я как Оцуки лихо играл пламенем.
— Мы знаем наших противников. Мы были в их слабости и пришли оттуда, — спокойно ответил он.
Я сунул руку в огонь и зажмурил глаза, но отлетел от печки искусным броском Оцуки.
— Так поступают глупцы, — сказал он. — Отказ от чудесных свойств должен идти ради жизни и в пределах тонкой границы, а не так как ты это сделал сейчас. И есть ли в этом необходимость? Подумай!
Андо поднял крышку кастрюли, стоящей на печке, заглянул туда и сказал:
— Способности твои врожденные. Мы наблюдали за тобой раньше.
Затем он повернулся к Оцуки и что-то сказал по-японски. Оцуки улыбнулся.
— Андо говорит, что напрасно я выдернул тебя из огня. Ты все равно бы не обжегся. Он говорит, что от врожденных свойств так же тяжело отказаться, как и развить их тем, кто их не имеет.
Теперь улыбнулся я со скептическим видом.
— Откуда он это знает?
Мы дружно рассмеялись.
— И потом, — добавил я. — Человек во внешнем мире находит себя. Брахмачарья и Хинаяна нарушают истину увеличения биопространства.
Оцуки и Андо непонимающе переглянулись.
— Увеличение жизни требует себе подобных. Если я не буду искать отражения в себе подобных, то есть в людях, то истина нахождения себя в такой среде вырождается. Вид человеческий иссякнет для меня.
— Как ты находишь общность в людях? — спросил Андо и, не дожидаясь ответа, взял кастрюлю и скрылся в дверях дома. Я подождал, когда он вернется и ответил:
— Люди, как и все живое на Земле живут циклическими переменами. Самый короткий цикл: раскрытие и закрытие. Это как вдох и выдох. В Космосе такая цикличность не везде. Если представить три Солнца и планету на подобие нашей Земли, вращающейся среди них, то земной человек там погибнет.
— Откуда ты зна…, - начал Андо, но осекся под взглядом Оцуки.
— Я перевожу Сущность энергетических движений на Сущность звуковых символов, называемых словами. Слова отражают законы нейронной среды мозга, — я постучал пальцем по черепной коробке, — Но они не отражают дхармы энергетических связей и сред других видов. Поэтому будем делать усилие. Это и есть путь мудрости в форме знания. Как только два человека открыли рот в разговоре, так сразу же возникнут трудности. Если же по мере удаления опыта одного от опыта другого не найдется той общности, когда люди довольны друг другом, то им или разойтись, или доверять, или оторвать друг другу головы, так как один говорит не так как хотелось бы другому.
Андо миролюбиво наклонил голову.
— Оцуки мне говорил, о том, что ты имеешь отклонение в сторону мудрости, — сказал он.
— Это приобретенное отклонение. Но только средством этого перекоса можно отобразить и выразить для других энергетическую йогу. Ведь, если рассуждать с позиций цигуна, то чрезмерное увеличение энергии всегда выбивает из гармонии, — ответил я, а сам подумал: «Вот теперь я вынужден отстаивать мозоль в нейронной среде, называемый корой головного мозга».
— Извини, мы тебя перебили, — сказал Оцуки.
Я расчистил площадку возле печки и на утрамбованной земле нарисовал окружность.
— В ходе циклического движения Человек имеет перемены так, что раскрывшись во внешний мир, натыкается на несоответствия. Утром он встанет после сна и начинается период контакта и «ударов» о внешний мир.
Оцуки сел на камень. Он слушал с нескрываемым удовольствием, словно попал в родную стихию. Андо сел на крылечко и, слушая, стал строгать ножом палочку.
— Сила «ударов» зависит от мировоззрения, которое определено, как ориентир, внутри. Если характер бараний, то упрямство порождает сильные вмятины в теле, в энергетических полях, в психике. Если характер мягкий, гибкий, то «удары» поучительные…
— Он же рассказывает Дзен своими словами! — воскликнул Андо.
— Не мешай ему, — сказал Оцуки. — Его Дзен сильно отличается конкретностью в мыслях.
— В течение «Дня» Человек получает уже не ровную форму исходного, а сильную деформацию, — я сильно искривил вмятинами окружность. — Мера искривления, сила деформаций будет тем фундаментом, с которого запустится его внутренний Космос в действие. Степень размягчения там будет разной. Нужно «выровнять» внутри все так, чтобы соответствовать внешним зигзагам судьбы, чтобы, раскрывшись после этой «ночи», жить в соответствии внешнему телу.
Андо хотел уточнить, но Оцуки остановил его жестом.
— Освежающий инь, — жестом я провел по телу направление меридианов, будучи уверен, что собеседники знают движение Ки в теле Человека, размягчает лицо внутреннего мира с каким… от имени которого представлял человек себя «днем» во внешнем мире.
Оцуки, раскачиваясь из стороны в сторону, засмеялся. Он представил как разминается внутренее самодовольное «лицо» человеческого организма. Как кусок только что сухой глины, мнящий себя воплощением истины, оно начинает плыть от постыдного упрямства и чванливости. Оно краснеет…
— А почему ты назвал их Освежающим инем, а не Размягчающим инем? — спросил весело Оцуки.
— Это размягчение стирает те цепи и то упрямство, которыми закрепляет себя человек через «правильные» понятия. Благодаря размягчению он будет жить дальше. Он освежится во внутреннем раскаянии.
— А если «раскаивание» нанесено кулаком? — спросил Андо.
— Кулак — это средство. Неконтактность произошла раньше. В места острых несоответствий, то есть «ударов», устремляется кровь. Сердце, как внутренее Солнце, как орган исполнения, освещает свое пространство. Так устраняется несоответствие. Поэтому органы Чжан при инь-размягчении сокращаются. Это: селезенка, печень, почки. Они являются исполнителями «инструментом» меридианов группы Размягча… Освежающего иня.
— Своеобразное изложение, — сказал Оцуки. — Но из этого будет много выводов.
— Да, — продолжал я. — Все, что нужно для размягчения, «строительства», изменения, запускается в действие. Так, сосуды расширяются, силовые межклеточные связи уменьшаются. Человек для внешнего слабнет. Мочевой пузырь прекращает сброс жидкости, а почки — отсасывание ее из крови. На сигнал наращивания идет отложение и строительство. На сигнал формы отстраиваются связи…
— Ты что слышишь такие сигналы? — воскликнул Оцуки.
— А что тут особенного? — удивился я. — Думаю, что владеющий Дзен тоже знает орган формирования.
— Ты слишком хорошо думаешь о людях, — задумчиво сказал Оцуки. — Знание органа формирования дало бы людям способность выращивать у себя мышцы, зубы, волосы, внутренние органы по собственному желанию. Отрубили руку — нарастил новую.
— Отрубленная рука, Оцуки Сио, это результат Острого иня, — ответил я ему и, подумав, сказал: —
