этого не знать. Он чувствовал, что слова сейчас не нужны: если он попробует заговорить, Патта собьется и, подобно улитке, спрячется в свою раковину. Комиссар расслабился, насколько это было возможно, снял одну руку с подлокотника кресла и устроился в более удобной позе.
— Роберто сказал им, что кто-то, очевидно, подложил конверт в карман его куртки, когда увидел, что появилась полиция. Такое часто случается.
Брунетти знал это. Он знал также и то, что не менее часто этого не случается.
— Им, конечно, известно, чей сын Роберто, поэтому они позвонили мне и отпустили его под мое поручительство. На обратном пути он рассказал мне о конверте. — Вице-квесторе замолчал, Брунетти показалось, что теперь он сказал все.
— Они оставили конверт у себя как улику?
— Да. Кроме того, у него взяли отпечатки пальцев, чтобы сравнить их с теми, которые найдут на конверте.
— Если он вынул его из кармана и отдал, то его отпечатки обязательно там найдут, — сказал Брунетти.
— Я понимаю, — произнес Патта. — Поэтому пока не беспокоюсь. Я даже не потрудился вызвать своего адвоката. Нет никаких весомых улик, даже если на конверте окажутся отпечатки его пальцев. Возможно, Роберто действительно сказал правду: конверт попросту подбросили.
Брунетти кивнул в знак согласия, однако отметил про себя, что Патта говорит об этом лишь как о возможности.
Патта откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел в окно:
— Сегодня утром, после того как вы уехали, мне позвонили из Джезоло.
— Так вы поэтому хотели меня видеть?
— Нет, сегодня утром я хотел спросить о другом. Теперь это уже неважно.
— И что вам сообщили? — спросил Брунетти.
Патта отвел глаза от вида за окном:
— В конверте полицейские обнаружили сорок семь маленьких пакетиков, и в каждом из них лежала таблетка экстази.
Брунетти попытался прикинуть вес и стоимость наркотика, чтобы определить срок возможного наказания. Хорошо еще, что дури не так уж много и, если Роберто действительно влип в историю и ему кто-то подложил конверт в карман куртки, серьезное наказание ему не грозит.
— Его отпечатки пальцев были и на маленьких пакетиках тоже, — тихо проговорил Патта. — На всех.
Брунетти искренне сочувствовал расстроенному Патте, ему даже захотелось подойти и положить руку тому на плечо, но, выждав несколько мгновений, он только пробормотал:
— Мне очень жаль, синьор.
По-прежнему не глядя комиссару в глаза, вице-квесторе кивнул — то ли в знак признательности, то ли в благодарность за сочувствие.
После длинной минуты тишины Брунетти спросил:
— Это было в самом Джезоло или в Лидо?
Патта посмотрел на Брунетти и встряхнул головой, как боксер, пропустивший удар:
— Что?
— Где это произошло? В Джезоло или в Джезоло-Лидо?
— В Лидо.
— А где он был, когда его… — начал было Брунетти, но не смог произнести слово «арестовали» и сказал: —…задержали?
— Я только что сказал вам, — резко ответил Патта, — в Лидо-ди-Джезоло.
— Но в каком месте, синьор? В баре? В дискотеке?
Патта закрыл глаза, и Брунетти задался вопросом, сколько же времени его начальник, должно быть, провел, размышляя об этом случае, вспоминая события из жизни своего сына.
— В дискотеке. Заведение называется «Луксор», — наконец выговорил Патта.
Короткое «ох» сорвалось с губ Брунетти, и Патта открыл глаза:
— Что?
Брунетти объяснил:
— Когда-то я знавал человека, который имел к ней отношение.
Возникшая было надежда исчезла, и Патта потерял к этому интерес.
— Вы звонили адвокату, синьор? — спросил Брунетти.
— Да. Донатини.
Брунетти скрыл свое удивление за коротким кивком: адвокат, которого нанимали главным образом для защиты обвиняемых, связанных с мафией, будет оказывать юридическую помощь сыну вице-квесторе Патты!
— Хотел бы вас просить, комиссар…
Тут Патта замолчал, обдумывая, как ему лучше выразиться.
— Не стоит даже говорить об этом, синьор, — заверил его Брунетти. — Разумеется, я буду молчать.
Как бы он ни относился к тому, что делал Патта, он не хотел ставить начальника в неловкое положение, выслушивая просьбу никому не проговориться об их разговоре.
Патта немного успокоился, поднялся, проследовал вместе с Брунетти до двери и открыл ее перед ним. Он не предложил руки, однако произнес короткое «спасибо» и закрыл дверь.
Брунетти увидел, что синьорина Элеттра все еще сидит на своем рабочем месте, хотя вместо папок и бумаг у нее на столе лежало нечто объемное и глянцевое. Подойдя поближе, он обнаружил, что она изучает весенний выпуск журнала «Вог».
— Его сын? — спросила она, отрывая взгляд от журнала.
Вопрос был задан неожиданно, и Брунетти не нашелся что ответить и пошутил:
— Вы установили в кабинете начальника подслушивающее устройство? — И тут же подумал, а не сболтнул ли он лишнего.
— Нет. Сегодня утром ему позвонил молодой человек, он был очень взволнован, потом позвонил кто- то из полиции Джезоло. И когда вице-квесторе поговорил с ними, то попросил меня найти номер телефона Донатини.
Брунетти не в первый раз задумался о том, не предложить ли синьорине Элеттре бросить секретарскую работу и присоединиться к полицейскому корпусу — стать профессиональным детективом. Но он понимал, что она скорее умрет, чем наденет форму.
— Вы знаете его? — поинтересовался Брунетти.
— Кого — Донатини или молодого человека?
— И того и другого.
— Я знаю их обоих, — сказала она. И решительно заключила: — Оба они — дерьмо, но Донатини лучше одевается.
— Он вам что-нибудь объяснил? — кивнул Брунетти в сторону кабинета начальника.
— Нет, — равнодушно отозвалась первая красавица квестуры. — Но если бы мальчишка кого-нибудь изнасиловал, то это попало бы во все сегодняшние газеты. Поэтому предполагаю, что он запалился с наркотиками. Донатини должен будет все уладить.
— Вы думаете, он способен на изнасилование?
— Кто, Роберто?
— Да.
Она задумалась на мгновение и затем произнесла:
— Нет, мне кажется, нет. Он высокомерный, с большим самомнением, но не совсем уж испорченный.
Что-то заставило Брунетти спросить:
— А Донатини?
Тут синьора Элеттра без колебаний ответила:
