Сталин. Детство и отрочество

Чего же к небу мать взывала
С таким волнением тревожным?
Не для того ли, чтобы мальчик
Узнал мечту о невозможном?

Есть для детей мячи и куклы,
Но есть мечты в подлунной шири.
Уже постиг ребенок смуглый,
Что возвышает в этом мире.

Недосягаемо от века
И неподвластно нашим силам,
Оно чарует человека,
По небу странствуя светилом.

И мальчик негодует, плача,
Что тщетны все его усилья…
Ужели эта незадача
У малыша подрежет крылья?

* * *

Повествуют о прошлом медово,
Как сказители, бабка и мать;
И властительный голос былого
В тишине оживает опять.

Разве месяц не сказочник новый,
Проходящий по светлой стезе?
Погляди, — уж не серп иль подкова,
Полный круг засиял в бирюзе.

Но уж меркнет краса золотая,
Не закончив свой путь голубой.
— Я худею, бледнею и таю!
Человек, что же будет с тобой?

Трепеща перед волею рока,
Не сойдешь с предрешенных путей!
Ночь строптивца сразит так жестоко,
Что и ворон не сыщет костей!

Я не дева, а воин могучий,
Говорю непокорным мужам:
— Я прорезывал темные тучи,
Чтоб светлее пролиться лучам.

Дорожите немеркнущим светом
И сияньем моим в вышине!
Не противясь старинным заветам,
Оставайтесь покорными мне!

* * *

Поднявшись к небесам державно,
Застыл Эльбрус, и дик и глух.
К вершине подойдя недавно,
Увидел узника пастух.

Пастуший хлеб тот взял из торбы
И выжал кровь своей рукой:
— Вот хлеб отцов, добытый в скорби,
Я вам хотел добыть иной!