— Значит, все кончено!
— Надеюсь, — неуверенно произнес Джек, видимо, не желая меня больше расстраивать. Во всяком случае, здесь, у вас. Как это говорят: «В одно и то же место снаряд дважды не попадает».
— А-а… — протянула я, на моем лице был написан безмолвный вопрос: уедет ли он теперь назад? Ведь все кончено.
— Нет, — ответил вслух Женя, — у нас с тобой все только начинается.
Глава двадцать вторая
Всю утреннюю смену на работе у меня не выходил из головы разговор с Женей, а вместе с ним возрастала тревога за Сергея. Если преступники узнают, что он чудом уцелел, не попробуют ли добраться до денег через него?
Мне казалось, что у террористов, как в сказке о Змее Горыныче, много голов: одну Иван Царевич отрубает, на ее месте тут же вырастают три. Поймали того, кто убил Островского в Париже, скорее всего рядового киллера, в Москве появляется другой. Костю Алегрова они считают мертвым, Островский убит. Правда, могут рассчитывать на помощь таких, как Анатолий.
Надо предупредить Сергея! Я набрала его домашний номер. Длинные гудки означали, что он спит или уже на работе. Я позвонила в офис, но, осторожничая, попросила соединить меня для начала с Анатолием. Если Сережа объявился там, Анатолий сразу мне донесет. Мой бывший родственник отозвался сразу. Спрашивать его о Сергее было бы глупо, поэтому я поинтересовалась, слышал ли он сообщение о Николае Островском.
— Да, — с дрожью в голосе пробормотал он. — Мне все это не нравится.
— Боишься? — Я не могла себе отказать в удовольствии поиздеваться над Анатолием.
— А что, ты думаешь, есть повод?
— А ты как думаешь?
— Я не знаю.
— Я тоже не знаю.
— Наташа, ты не забыла о нашем уговоре?
— Был разговор. А уговора никакого не было.
— Наташа, мы же с тобой родственники, — проникновенно произнес Анатолий. — Если что… и тебя будут спрашивать, забудь обо мне.
— Как же я могу о тебе забыть?
Меня так и подмывало поиздеваться над родственничком и попросить поменять эпитафию на надгробии Сережиных родителей. Сейчас он бы согласился. Сейчас он согласился бы на все! Да ладно уж, не буду, не до него сейчас.
— Если у нас тут опять начнется какой-нибудь шмон, доберутся и до тебя. — Он решил меня попугать.
— В каком смысле?
— Спрашивать обо всем будут.
— Допрашивать, ты хочешь сказать?
— Да.
— Я все поняла, буду молчать как рыба.
— Наташа, — жалобно попросил он, — я на тебя надеюсь.
Разговор с родственничком мне надоел. Тем более я звонила вовсе не затем.
— Больше ничего нового? — на всякий случай поинтересовалась я.
— Убийства Островского тебе мало?
— Ладно, пока.
— А ты зачем звонила? — вдруг встрепенулся он.
— Рассказать тебе об убийстве.
— А-а… — задумчиво протянул муж Серафимы.
Прервав с ним бесполезный для себя разговор, я позвонила к себе домой.
— Сегодня придет нянька, — сообщила Катя, — тетя Света прислала. — Я поеду в институт, а она пусть для начала с Машей погуляет.
— Хорошо, — согласилась я, забыв спросить, сколько ей придется платить.
Неожиданный звонок Дашиной подруги Оли перевернул все с ног на голову.
— Это звонит Оля, вы меня помните? Я Дарьина подруга. — Девушка так кричала, что трубку пришлось отнести подальше от уха. — Мне срочно нужно приехать к вам.
— Успокойся, что у тебя случилось?
— Мне нужна помощь. Я сошла с ума.
— Давай по порядку.
— По порядку. Какой порядок? Ночью ко мне заявилась Дашка.
Я молча слушала.
— Вы понимаете, заявилась Даша!
— Не кричи, я слышу.
— Я подумала, она ожила. А на самом деле они не разбились. Но я ведь этого не знала! Не одна явилась, с каким-то парнем, совсем сопляком. А у меня как раз роман с моим приятелем стал налаживаться. Помните, я вам рассказывала про него?
— Помню-помню.
— А Дашка говорит: «Пусти переночевать, а то за нами его мамашка гонится».
— Чья мамаша?
— Этого мальчишки. Короче, не успели они войти, как ко мне милиция стучит в дверь. Я открываю. А у меня, вы помните, все к отдыху располагает, шторы красные, свечи горят, на полу бокалы расставлены, мы с моим кавалером только-только закончили сексом заниматься. Он в ванную пошел.
Эта толстомордая идиотка, то есть мать, вместе с ментами глазеет на все и орет: «Логово проституток! Они моего мальчика засосать хотят!» В это время мой любимый из ванной выходит совсем голый, только полотенцем успел прикрыться. Она на него как набросилась: «Сутенер проклятый, девок тебе мало, еще мальчиков хочешь!» Тот глаза вылупил, ничего не понимает. Мне по морде — хрясь. «Я, — говорит, — человек порядочный, у меня бизнес свой, а вы мне сутенера шьете. Эту дуру в последний раз вижу». Это он про меня, и продолжает: «А за клевету статья есть. Завтра адвоката найму». Собрался уходить. А толстомордая настаивает, чтобы мусора документы его проверили. Ну, те под ее нажимом попросили удостоверение личности показать. А он помощник депутата. Они ему откозыряли — знают, на кого наезжать нельзя! Когда он ушел, они ко мне. Моя регистрация, как назло, только вчера кончилась, объясняю, что не успела ее продлить. Там очередища! Они мне ласково так говорят: «Собирайся, пошли с нами». У Дашки-то все в полном ажуре, она мужняя жена, и прописка московская. Пацана своего мать за уши уволокла, ему всего девятнадцать. Только школу закончил, никуда не поступил. Они ему пригрозили: «Иди с матерью по-хорошему, а то в военкомат позвоним, тебя в армию заметут». В общем, все разобрались, и только я как дура с немытой шеей. Мало того что ментам отстегнуть пришлось, так один еще пообещал вернуться: «Если не продлишь регистрацию, будешь натурой отдавать». Дашка дрыхнет, обещала отоспаться и отвалить — к пацану этому уйти, а мне хуже всех. Качественного жениха потеряла. Сама не знала, что помощник депутата. Напугалась до смерти, вся дрожу! Они спрашивают: «Ты, случайно, не наркоманка?» Еще бы не дрожать, подруга с того света свалилась да еще грозится с трахальщиком ко мне перебраться. Что делать? Мне помощь нужна! Иначе я в психушку загремлю. — Протяжный вой прервал последние слова Оли.
— Остановись, — строго приказала я. — Все поняла. Попробую разобраться.
— Вы мне поможете?
