А я? Даже интересно, как поведет мое внутреннее «я». Что почувствует? Мое внутреннее «я» не почувствовало ни-че-го! Я не могла простить человека, выгнавшего меня из дома, причинившего столько боли!
Женская психика устроена иначе, чем мужская. Женщины долго помнят обиды, а подчас не забывают целую жизнь. Мужчины — нет. Одна пациентка, жалуясь на мужа, среди прочего, рассказывала, как он не помог поднести ей тяжелый сверток в день свадьбы. С тех пор прошло четверть века. Она красочно живописала свои мучения, связанные с этим в тот день. Ее муж не единой детали того памятного дня вспомнить не мог.
Так и Сергей. Он все-все позабыл. Еще на днях он обнимал другую, а сейчас…
Я оторвала его от себя и сказала:
— Сережа, я приехала не затем. — Казалось, он крайне удивился. «А зачем?» — вопрошал весь его вид. — Будь осторожен. Береги себя. — И чтобы он правильно меня понял, добавила: — Думай не только о себе. Андрюша второй раз не переживет.
— А ты?
Я резко открыла входную дверь. Маляр, стоя на козлах почти вплотную к квартире, поздоровался со мной.
Глава двадцать третья
На работу возвращаться не имело смысла. Я направилась домой. Доехав до последней станции метро, я пересела на автобус, один-единственный, шедший до моей новостройки. Если не было пробок, до дома всего минут тридцать. Но пробка началась сразу, как только он выехал на шоссе. Автобус тащился медленно, поминутно останавливаясь. Не повезло! «Что-то случилось!» — всматриваясь в окна, шумели пассажиры. Наконец это что-то проявилось. На шоссе произошла ужасная авария. Перегородив встречную полосу, как огромный раненый великан, поперек проезжей части растянулся перевернутый трак, за ним несколько вдрызг разбитых легковушек, а перед ним… то, что осталось от подрезавшего его мотоцикла.
Гаишники время от времени перекрывали нашу полосу, чтобы пропустить встречный транспорт. Перспектива попасть домой в ближайшие полчаса отодвигалась. Под впечатлением аварии я вновь разволновалась и позвонила Джеку.
— Ты где?
— Принимаю на новой работе дела. А ты?
— Я в автобусе. Еду домой.
— Одна?
— Да. А почему ты спрашиваешь?
— Просто так.
— Женя, мне беспокойно.
— Наверное, не нужно было тебе рассказывать…
— Нужно.
— Почему?
— Я ходила к Сергею предупредить его.
В трубке повисло молчание.
— Ты ездила на свою старую квартиру?
— Ходила. Ты забыл, она в двух шагах от моей работы.
— И что твой бывший муж?
Первый раз я услышала в голосе Джека ревнивые нотки.
— Он расклеился.
— Это как?
— Распался на куски. От него ушла жена.
— Он все еще тебя любит.
Это не был вопрос.
— С чего ты взял?
— Я хоть и не психолог, но видел… вчера.
— Ты ошибаешься.
— Нет.
Мне хотелось объяснить Жене, что так любить нельзя. Выкинуть человека, с которым ты прожил столько лет, на улицу, как кошку. Я бы даже кошку не смогла выбросить.
Женя молчал.
— Ты что, меня ревнуешь?
— Да.
— Не волнуйся, Женечка, я его уже не люблю.
— А меня?
— Тебя люблю.
— Повтори еще раз, чтобы я поверил.
— Я тебя люблю. Хочешь по-английски?
На меня стали оборачиваться пассажиры.
— Нет, я понимаю по-русски. Ты подвергаешь себя опасности тем, что ходишь на старую квартиру. Он может интересовать многих. Как со стороны правоохранительных органов, так и с враждебной стороны. Тебе внимание ни тех, ни, тем более, других ни к чему.
— Конечно, я согласна. Но я беспокоилась. У меня с утра сегодня какое-то странное беспокойство.
— Выпей что-нибудь успокоительное.
— Хватит, что Сергей это уже сделал.
— Он был пьян?
— Выпивши.
— Я не понимаю разницы.
— Поживешь в России, поймешь.
— Звони, если тебе беспокойно, я поддержу тебя. Помни, я с тобой.
— Спасибо, буду звонить.
Я посмотрела на часы, нянька должна была вернуться с прогулки через четверть часа. Кажется, я успеваю. Открыли нашу полосу, автобус рванул и уже подходил к конечной остановке.
Во дворе дома оказалось пусто. Значит, нянька с Машей уже вернулись домой. Я поднялась в свой пентхаус. В доме тоже никого.
Я вновь спустилась вниз и поговорила с консьержем.
Он видел через окно, как нянька с Машей в коляске гуляла у крыльца. Как к ним подошла девушка, и нянька, оставив ее с Машей, пошла домой. Жила домработница в нескольких шагах, в полуразрушенной деревеньке, где осталось всего несколько домов под снос. Света в свое время показала мне ее дом. Вскоре на их месте построят такую же, как наша, башню.
Я помчалась к ней домой.
В небольшой деревенской избе уютно топилась печь. Пожилая женщина, сидя на корточках возле открытой дверки, подбрасывала в нее дрова.
— Здравствуйте, — поздоровалась я. — Меня зовут Наташа, я родственница Машеньки. Мама Андрюши.
— А я тетя Дуся, садись. — Женщина показала на стул у стола, покрытого клеенкой.
— Да я на минуту, хочу спросить, где Маша?
— Так ее мама забрала.
