потерял в восемнадцатом, и властей парнишка боится как черт ладана. Проверить бы его для порядка.
– Прошу, господа, – Серж махнул рукой на полового, и тот, приседая, бросился от стола. – Отведайте баранинки. И не взыщите, кухня здесь далека от совершенства, – он налил в две рюмки водку, а себе – лимонад.
Серый хотел было спросить, почему тот не пьет, но вспомнил, что наркоманы спиртное не употребляют.
Свистка уже ничто не интересовало. Он опрокинул рюмку, налил водку в фужер, наложил полную тарелку баранины, и глазки его подернула пленка, как у мертвой курицы.
“Хорош помощничек, – посмотрев на него, подумал Серый. – Сейчас меня живого поджаривать можно: как ни кричи, он и ухом не поведет”.
Серж закурил ароматную папиросу, пустил голубоватое кольцо и блестящими глазами посмотрел на Серого.
– Я сказал Павлу, что могу тебе помочь. Я и сейчас не отказываюсь, если, конечно, таких номеров больше не будет, – он положил выхоленную руку на плечо бесчувственно жующего Свистка. – Тебе, Игорь, придется решить: либо ты мне веришь, либо нет. Я понимаю, что при твоем положении о полном доверии не может быть и речи. Пожалуйста, проверяй, но без ежеминутных угроз. Этот человек, – он опять положил руку на плечо Свистка, – стреляет, как и ест, ничего не думая и не чувствуя.
Серый прихлебывал из рюмки и молча разглядывал Сержа. А тот говорил и говорил. Голос его мягко переливался, фразы разворачивались одна за другой, путались у Серого в мозгу, подавляли волю и притупляли бдительность. Серж опять захватил инициативу, и атмосфера за столом была такой же, как в первые минуты. Серый глядел в спокойное, уверенное лицо собеседника, и только воспоминание, как тот недавно с трясущимся ртом обливался от страха холодным потом, придавало Серому уверенность.
– Родители в Париже, а я здесь разделываюсь по кабакам с остатками фамильных побрякушек. У меня свои счеты с Климовым, и, если ты не будешь настаивать, я бы предпочел о них умолчать. Все равно мой рассказ ты проверить не можешь, так что в нем нет смысла. Согласен?
– Ладно, кончай тарахтеть. Усыпил совсем, – Серый тряхнул головой. – Ладно, я верю, что ты не мент, – он вертел в руках рюмку и думал, что можно получить от нового знакомого. – Что ты можешь и что хочешь? – спросил Серый в лоб.
Перекусили. Свисток сыто рыгнул, отодвинул пустую тарелку и вылил остатки водки в свой фужер, довольно оглядел груду костей, поднял осоловелый взгляд на Серого и спросил:
– Что еще?
Мимо пробегал половой. Свисток схватил его за штаны и притянул к себе.
– Этого самого, – Свисток пошевелил перед носом полового жирными пальцами.
– Кофе и коньяк, – сказал, улыбнувшись, Серж.
Свисток уронил голову на грудь, а половой, отмахнувшись от требований какого-то посетителя, побежал на кухню.
– Что я могу? – спросил Серж, возобновляя прерванный разговор. – Я найду человека Климова, думаю, даже двух людей, которые крутятся где-то здесь.
Серый отшвырнул рюмку и посмотрел в лихорадочно блестевшие глаза Сержа.
– Конечно, с доказательствами, – Серж достал свою склянку.
– Спрячь. Я хочу говорить с нормальным, – Серый ударил его по руке, взял за подбородок и приподнял голову. – Каким образом и что ты за это потребуешь?
– Вряд ли ты поймешь, Игорь. У меня есть способности к аналитическому мышлению. Я много читал Эдгара По, Конан Дойля, Плевако и Кони.
– Кто такие? – Серый нахмурился.
– Я сказал, что не поймешь. Эти люди писали о совершении преступлений и их расследовании. О логике преступников, об определенных приемах и способах расследования.
– Ишь ты! – недоверчиво протянул Серый.
– Путем наблюдений и логических умозаключений можно разобраться в самой сложной ситуации и предвосхитить самый хитрый ход противника. Это интересная и азартная игра.
– И опасная, – криво ухмыльнувшись, заметил Серый.
– Потому и азартная. Для меня дело чести воткнуть в зад перо этим мужикам из милиции. Ну, и... – Серж смущенно замялся, – как я и говорил, родительские побрякушки на исходе.
– Сколько?
– Сто червонцев. Наличными, разумеется. Никаких вещей я не возьму. Только золотом.
– Сто червонцев? – переспросил Серый.
– Меньше за твою голову даже запрашивать стыдно. Еще обидишься.
Из пачки, лежащей на столе. Серый стал вытаскивать папиросу, но пальцы не слушались. Они дрожали с пятнадцатого года, когда его чуть было не приговорили к виселице. Руки задрожали во время ожидания выхода присяжных и прыгают до сегодняшнего дня. Ничего Серый с ними сделать не может, и стрелять приходится не целясь, навскидку.
Серж вытряхнул на стол папиросу и дал ему прикурить.
Серого смущали не деньги, а необходимость довериться Сержу. Аванса тот не просит, а потом ведь можно и не дать ни шиша. Но допустить ближе придется. А он умен, этот хлюст. И в какую сторону он повернет эти самые умозаключения – еще неизвестно. В игре с ним не поможет воловья сила и тупая жестокость Свистка. Кого же к нему приставить? Кто из ребят не уступит Сержу в хитрости и
