– Спокойной ночи, Петр Николаевич. – Гуров кивнул и вышел.
Орлов знал, что в соседнем кабинете «прописался» Боря Вакуров, и позвонил ему.
– Надо из твоего бессмысленного поведения хоть какую-то пользу извлечь, – сказал полковник сурово. – Свари мне крепчайшего чая либо кофе!
– Слушаюсь! – пробормотал Боря, испуганно соображая, кому нести чай или кофе.
Полковник понял растерянность молодого оперативника.
– Начальника надо узнавать, неси в соседний кабинет, не ошибешься!
Он не преследовал целый день вооруженного убийцу, но чувствовал себя отнюдь не бодрячком. Он просидел четырнадцать часов в этом кресле, выслушивая короткие сообщения Гурова, пытаясь ему помочь. Конечно, полковник занимался и другими делами, но любопытные посетители в МУР не забредают, а свои знали, что сегодня лучше кабинет Орлова обойти стороной.
Он выложил перед собой стопку бумаги, подровнял, в правом верхнем углу листа написал: «Сов. секретно» – и для солидности подчеркнул. Необходимо в письменном виде зафиксировать работу Гурова и его группы, так что если завтра… Не дай Бог чего… Чтобы никакая проверка недоработку или каких-либо упущений найти не смогла. Он отложил ручку и задумался.
Загляни в себя, не лги, будь искренним! Ты рвался вести группу? А сейчас ты хотел бы оказаться на месте Гурова? Только не лги, полковник, не загораживайся словами. Так да? Или нет?
Здравствуйте, кто вы такой?
Гуров спал спокойно и крепко, открыл глаза ровно в шесть, за минуту до звонка дежурного, с ясной головой и в хорошем настроении. Врач, видно, свое дело знал. Гурову хотелось сразу приняться за работу, например, пилить или колоть дрова, помахать косой. Он удивился – человек сугубо городской, Лева к природе относился спокойно. Красиво, конечно, никто не спорит, и воздух другой, и птички… Однако через день-два среди ромашек-лютиков он начинал скучать, крик петуха утром не вызывал умиления, а соловей вечером не настраивал на лирический лад. Гуров стихов никогда не писал.
Через два часа он обязан доложить четкий, конкретный, продуманный во всех деталях план захвата. Он сообщил дежурному, что будет у себя в кабинете, Боря уже варил кофе, делал бутерброды, и Гуров подумал, что быть даже небольшим начальником не так уж плохо. В благодарность за заботу он сообщил Боре, что пожарник поймает его с плиткой и снимет с него шкуру, как с перезрелого банана, и предложил из кабинета убраться.
Свои размышления он начал, как обычно, с определения задачи. Вчера Гуров уверенно заявил, что Петренко – разыскиваемый убийца. Утром Лева на себя вчерашнего глянул удивленно. Откуда такая уверенность? Факты? Тело участкового обнаружено неподалеку от дома Петренко. Есть основания предполагать, что участковый шел именно к Петренко, у которого якобы видели пистолет. Это не факты, а предположения. Приметы убийцы: высокий, худой, сутулый – соответствуют облику еще нескольких, проживающих на территории Москвы и области. Почему бы убийце не приехать из других краев, где тоже имеются высокие, худые и сутулые мужчины в возрасте тридцати-сорока лет? Таких немного, несколько десятков тысяч наберется. У Петренко неумело завязана рука, на ее конце сильное утолщение? Сестра вроде бы руку не завязывала, а пришел он к ней без повязки. Он нервозен, оглядывается, отходит в сторону, если к нему приближается мужчина, так, между прочим, он состоит на учете в психдиспансере. Данный факт можно расценивать двояко. С одной стороны, его болезнь объясняет немотивированные убийства. С другой, та же болезнь оправдывает странность поведения.
Все сложить и выбросить в мусорную корзину, решил Гуров. Информации недостаточно, задача не решается. Я должен исходить из двух совершенно противоположных условий. Мы ведем себя по отношению к Петренко как к невиновному, больному человеку. Задерживать Петренко следует как вооруженного убийцу, готового стрелять в любого приблизившегося к нему мужчину. Для окружающих риск должен быть исключен полностью, для сотрудников сведен до минимума.
Человек порой не способен мыслить последовательно. Ток бывает постоянный и переменный, а мысли наши то ползут, то летят, прыгают, причем сразу в разные стороны.
Гуров решения не нашел, начал думать о последствиях. Если ошибусь и погибнет посторонний человек, у меня отберут партбилет и уволят. Убьют Витю или Сашу, мне влепят, на работе оставят, я пойду к погибшему в дом и точно узнаю, у кого жена беременная, а у кого двойняшки. Он заставил себя переключиться, начать поиски решения. А зачем, собственно? Тебе русским языком сказано: время твое истекает в полдень. Ну и дотяни до полудня. Придут коллеги, сменят тебя, начнут решать, рисковать. Ты сможешь ходить с обиженным видом, мол, торопили, затуркали. Скоро все забудется. Работа в розыске чем хороша? Хоть и не на конвейере стоишь, а скучать и дремать не дают. Навалятся другие дела, сумасшедшего, который разгуливает с пистолетом, вскоре забудут. Ты, майор Гуров, в авторитете, а кто ничего не сделал, тот и не ошибся.
И думал Гуров, не рисуясь, не вскользь, а очень серьезно: может, выждать, допустить к делу других, более способных и решительных? А почему бы и нет? Он скрупулезно проверял логические связки, нравственные предпосылки. Ничего плохого нет, если честно перед собой признаться: да, не по плечу, не поднял! Мысли эти очень Гурову понравились, он их аккуратненько выстраивал, подкраивал, обосновывал. Но мысли бывают поведения своенравного – и подчиняются нам, и одновременно не очень.
Кто они – те, что придут, другие? Кто? Конкретно? Пришлют из министерства? Кого? Лучше Прохорова, Терентьева, Симоненко и Быстровой не найти, они в абсолютном соответствии. Заменят на равнозначных. Старшего найдут получше меня. Вполне возможно, без реверансов и самоунижения, есть и лучше. А уже накопленные нами знания места действия, понимание, ощущение фигуранта? Мои коллеги, товарищи начнут с нуля. Их первый день будет хуже нашего вчерашнего. А Константин Константинович Турилин и Петр Николаевич Орлов? Ты, майор Гуров, мал и незначителен. Старший группы не справился, его заменили. Если задержание проведут успешно, все забудется. А если будут жертвы, то обязательно будут и виновные, которые должны нести ответственность. Те, кто меня отстранит и других вместо меня поставит, никакой ответственности не понесут, так как сами станут определять виновных и меру наказания.
Гуров взглянул на часы, возмутился. Тут жизнь, можно сказать, прожил, а по их механическому исчислению и часа не прошло. Он отхлебнул приготовленный Борисом кофе, который уже успел остыть и сильно отдавал цикорием.
Все передуманное выбросить в корзину.
Через три-четыре часа Петренко выходит на улицу, точнее, в тихий, очень подходящий для задержания, переулок. Здесь сразу и должно все произойти. Быстро, тихо, интеллигентно. Необходимо создать безотказный фактор отвлечения и дать возможность Саше и Вите подойти к Петренко вплотную. Рисковать ты, майор Гуров, можешь только собой, вот из этого и исходи.
«А я не хочу рисковать собой! – подумал, чуть ли не произнес вслух Гуров. – Не фашисты под Москвой, я не панфиловец». Не хочешь, да? Тогда думай, думай. Что за идиотизм? Чтобы задержать подозреваемого, рисковать жизнью? Конец двадцатого века, техника, электроника, человек в космосе, а здесь, как в каменном веке, с дубиной – и кто кого? Неправильно это и нечестно. Как тигров отлавливают? Стреляют какой-то ампулой? Усыпить Петренко, взглянуть, что он таскает под повязкой. Если пистолет, то дело ведет прокуратура, если у него лишь повреждена рука, извинимся. Можно проще, ничего он не поймет, свалится, мы его доставим в больницу, ничего объяснять не будем, подлечим. От мысли усыпить Петренко он перескочил к мыслям о сетях. Можно из окна, под которым Петренко будет проходить, случайно уронить большую тонкую сеть. Он начнет барахтаться, с испугу раза два выстрелит. В переулке ни души, такое обеспечить несложно. Постреляет и затихнет. Кстати, сколько у него в запасе патронов? Наличие запасной обоймы практически исключено. Значит, у него максимум четыре выстрела.
Абсолютно правильно смеялся над тобой полковник. Молодой ты, Гуров! О деле надо думать, а не об усыпляющих пулях и сетях. Но дело замыкается на риске. Фактором отвлечения можешь быть только ты, как говорится, лично. А естественный инстинкт самосохранения? Думать о сетях легче, чем разрабатывать ситуацию, при которой ты становишься мишенью. Хорошо, сети не подходят, тогда, может быть, яма?
Гуров встал, допил остывший кофе, начал расхаживать по кабинету, рассуждая вслух:
– Отвлечь! Как? Чем? Тихий переулок, позднее утро. Он идет, насторожен, готов бежать и стрелять. Его надо удивить, заинтересовать… Разорвать его внимание. Первый выпад должен быть активным, но ложным, затем переключить его внимание, приковать к вновь возникшим обстоятельствам, чтобы он о первом факторе забыл.
