дождется, опер вытащил из-под стола пустой ящик, присел. – Серега давно не заходил?
Митрич тряхнул седым чубом, но явно не слушал незваного гостя.
– Ты извини, мешаю, – продолжал Станислав, – но уж больно деньги нужны.
Подобное заявление вывело из себя даже глыбу Митрича. Он поднял голову, взглянул на Крячко с любопытством.
– На кой тебе деньги, от них забота одна. Ну а коли приперло, иди в банк.
– В банке мне не дадут, – убежденно ответил Станислав.
– А тут дадут, – сказал Митрич, оперся на огромный костыль, поднялся в свой немалый рост.
Станислав сидел, понурившись, спокойно, молчал, после долгой паузы сказал:
– Серега говорил, к тебе можно обратиться, я, честно сказать, не верил, так зашел.
– Чаю выпьешь? – спросил Митрич.
– Можно.
Хозяин снял с плитки уже горячий чайник, налил большую жестяную кружку. Станислав обхватил ладонями, хлебнул осторожно.
– Ты когда его видел? – спросил Митрич.
– По ранней весне, еще снег лежал, – Крячко шумно хлебнул. – В марте, видимо. Он твою нору указал, сказал, деньги неплохие имеет. Из Москвы уезжал, сейчас возвернулся, думал его найти. Он, когда у меня служил, хороший малый был, потом закосил, легкие деньги искал.
– Его в апреле видел, – сказал Митрич. – Он в порядке был, одежонка модная, сам ухоженный, чувствуется, при бабе.
– Ну, это у него всегда имелось. Я знаю одну, верную, зашел, не застал, но соседи говорят, кто-то есть у нее, мол, сматывай. Чучелы, они меня за хахаля приняли.
– Это которая в Банном живет? – беспечно спросил хозяин.
– Нет, другая, – и Станислав сменил тему. – Сколько мы с Сережкой вместе пахали? В девяносто третьем враз обоих выгнали! Не по-людски.
Митрич давно заметил, что гость в ментовских штанах и ботинках.
– Значит, не одолжишь? – голос у Станислава был не жалостливый, равнодушный. – Напрасно, я не бомж какой или пьяница. Перекручусь – верну.
Митрич сразу отметил, что одежда на госте хотя и ношеная, но чистая, глаженая, морда бритая, одеколоном пахнет.
– Ты же не деловой, деньги с неба не падают, – сухо ответил Митрич. – А сколько тебе?
– Да пустяк, штуку на пару дней, я Сережку найду, он мне по старой жизни должен, и вмиг верну.
– Небось майором был? – Митрич сплюнул.
– Держи выше, да что тебе мое звание? Я о нем сам уже забыл.
Митрич возил напильником по инерции, решая, что делать. Сережку ищут, убьют мигом, не хотелось бы мазаться. Этот бывший мент полный лох и не в курсе, может знать такое, что другим неизвестно. Станислав понимал, о чем думает пахан, но если его подтолкнуть, только испортить.
– Да, деньги сегодня ерундовые, но лучше, если ты их отдашь, – он из ящика с инструментами вынул толстую пачку денег, бросил Станиславу на колени. – Отсчитай себе. Процентов не беру.
– Через неделю я вернусь, если жив буду, – Станислав широко перекрестился. – Если Сережку отыщу, тогда раньше.
Митрич тяжело поднялся, а по лестнице шагнул легко и зычно крикнул:
– Карась, пиво мне, да побыстрее! – руку Крячко он пожал крепко, обронил: – Удачи. Серегу увидишь, скажи, что не по-людски старых корешей забывать.
– Спасибо, до встречи, – Станислав зашагал в плотной толпе, убежденный, что «пиво» было маяком, и сейчас за ним двинулась такая «наружка», которой может позавидовать любая спецслужба.
«Гавроши» самые шустрые и незаметные наблюдатели, район они знают, как свой карман, но, разрабатывая уход, Гуров все это учитывал. Уйти из района можно только на транспорте и только на машине. Но сразу сесть в машину для человека, который только занял деньги, грязная работа. Да и все поведение бывшего мента доказывало, что он никуда не торопится. Он спустился в метро, купил газету и поехал в другой конец Москвы, где в машине его ждал Нестеренко.
За Станиславом шли трое, лет по пятнадцати. Держались они двое и один отдельно. Через три станции двоих ребят ссадили с поезда для проверки документов. А только проехали две станции, как в толкучке незадачливому «наружнику» наступили на ногу. Он в ответ матерно выругался и попытался схватить обидчика за нос. Подобные инциденты кончаются ничем в десяти случаях из десяти. Но этому парню не повезло. Он сунул руку в карман за перочинным ножом, рядом оказался постовой. В общем, пришлось выйти.
В обусловленном месте Станислав сел в серые «Жигули». Нестеренко перекусывал, проглотив, спросил:
– Все в порядке?
– Обязательно, как скажет шеф. Только в какой угол выданный порядок поставим, мне не ясно, – ответил Станислав.
Как и обычно, каждый день без пятнадцати девять у подъезда дома, где жил Рудин, остановились две
