– Глупости, сейчас деньгами никого не удивишь, – категорически заявил Станислав. – Но положить в банк может. Он же не думает, что его хотят убить. Уверен, если поймают, отлупят, деньги отнимут наверняка.
– Деньги, продукты, о чем только не говорят, но с первого дня никто слова не сказал о пистолете, – сказал Гуров. – Где пистолет?
– Ну, Лев Иванович, – Станислав развел руками. – Это таблица умножения, пистолет выбросил.
– Возможно. Где? Когда? Человек бежит по парку, в руке у него пистолет. Бросить в кусты? Собака найдет. Стереть пальцевые отпечатки? Пистолет номерной и зарегистрирован.
– Почему ты уверен? – спросил Станислав.
– Здесь не Чечня, где сотни пистолетов передают из рук в руки. Здесь один пистолет, и он зарегистрирован. Байки об утере, устном заявлении покойному участковому – для дебилов. Пистолет не брошка, ах, потерял, не знаю где.
– Значит, пистолет взял кто-то из мужчин.
– Или женщин, – как бы между прочим заметил Гуров. – Семейка та еще, но ненавидели они все только старшего. Он знал да посмеивался. Все банковские счета были открыты только на него, хочу – дам деньги, хочу – не дам, собственник, а куда денешься. Считаешь, нормальный человек такое терпеть станет?
– По вашему рассуждать, так убить должны были старшего, а не младшего, – заметил Нестеренко.
– Я спрашиваю, где пистолет? – повторил Гуров. – И его не выбросили, так как желают, чтобы он выстрелил вторично. А в какую сберкассу, тьфу, банк, в первую очередь понесет деньги Сергей?
– Знаешь, Лев Иванович, мы не дети, ты не ведущий игры «Что? Где? Когда?» – рассердился Нестеренко.
– Ты думай, Валентин, а не заводись. Окраины города для Бестаева не годятся, Тверская тоже. Так куда пойдет человек, коли ему все равно? Я высказываю только догадку, человек интуитивно пойдет в Сбербанк, который увидел в первый раз в жизни. А родился Бестаев в роддоме имени Грауэрмана. Сегодня он во что- то переоборудован. И первые пять лет Сергей жил на Арбатской площади.
– И что, прикажешь дежурить по твоему наитию? – спросил Станислав.
– Дежурить не надо, пошли туда Катерину, пусть погуляет днем, не утром, не вечером, именно днем.
Сергей снял деньги с обоих счетов, закрыл их, удивляясь, какую уверенность придает ему Катерина. Она держалась свободно, шутила с девушками, придумала байку, мол, отговорила друга детства покупать дом в деревне, а приобретут они на эти деньги тачку, поедут к ее родне, несла еще какую-то чепуху. Они прошли Гоголевским бульваром, свернули в арбатские переулки. Сколько раз Бестаев здесь бывал, все равно путался.
Катя шмыгнула в подъезд трехэтажного дома, прижалась к стенке. Страх, который было отпустил Сергея, вновь появился, кожа стала «гусиной», ноги пьяными.
– Проверим, не притащили мы с тобой кого. – Катерина старалась говорить спокойно, но, когда закуривала, руки у девушки заметно дрожали. Сергей собрался выглянуть из подъезда, оглядеть переулок, но Катя дернула его за ветровку, зашипела, словно змея:
– Стой, придурок!
Затем она повела его внутрь парадного, они перелезли через какие-то бочки с краской и оказались в другом переулке, прошли два дома, вошли в другой подъезд. Этот дом был покрепче, на каменной лестнице кое-где сохранились медные прутья с шариками по краям, в незапамятные времена на лестнице лежал ковер. На дверях виднелся черный облезлый лак, а номера квартир были медные, с виньеточками.
Катя остановилась на втором этаже, достала ключи, вошла в темную квартиру и крикнула:
– Тетя Нина! Ты жива еще?
Дверь одной из комнат открылась, в квадрате света появилась женщина неопределенного возраста и неожиданно низким голосом ответила:
– Мне-то еще жить и жить, а вот что ты, девонька, еще по белу свету шастаешь, то чудо великое. Никак с мужиком? В первый раз я тебя, беспутница, с мужиком вижу.
– Сережка не мужик, тетя Нина, школьный дружочек.
Неожиданно для себя Сергей поклонился:
– Сергей Бестаев, рад познакомиться.
– Ну, это мы еще поглядим. Я Катерине в этот дом не только мужиков, девок водить не разрешаю. Предупреждаю, сегодня же участковому Мишке позвоню.
– Непременно, тетя Нина, порядок должен быть непременно, – Катя отперла дверь второй комнаты, кивнула Сергею, он быстро прошел в большую светлую комнату с лепными высоченными потолками. И окна были тоже огромные, вверху полукруглые.
– Так тетка-то в ментовку настучит, – зашептал Сергей.
– Непременно, только против этого средство верное имеется, – Катя провела Бестаева на кухню, указала на ведра и тряпки. – Я в магазин, а ты пол вымой да пыль протри, с теткой в разговоры не вступай, она сама болтлива, твоего молчания и не заметит.
– А комната чья? – спросил Сергей.
– Моя, от покойной матери осталась. Я живу у отца, он плохой совсем, уход нужен.
– Так и крутишься? А клиенты?
– Устраиваюсь. Заткнись. Деньги давай.
