Вика почувствовала, шутки кончились, если она хочет сохранить с человеком хорошие отношения, необходимо ответить четко и ясно.
– Когда девочка подошла ко мне, мы действительно знакомы не были. Ясно? – Вика взглянула, сыщик кивнул утвердительно. – То, что она рассказывала о Тихоне, я слушала невнимательно. Ясно? – Гуров снова кивнул. – Мы сели у бара, выпили, Нонка рассказывала о секте, я врубилась, надеялась, что она ляпнет и о Ляльке. Но девка пела о своем, мне снова стало неинтересно. В конце разговора она попросила сотню взаймы. Сначала я давать не хотела. С каких дел? Потом подумала, девчонка станет встречаться с Тихоном, может услышать интересное и о Ляльке, а когда деньги станет отдавать, авось и сболтнет. И я сотню дала. Верите?
– Обязательно. Раз личная корысть была, значит, говоришь правду. Так мальчики ее найдут?
– На все сто. Колян с ней месяц крутил и дома у нее бывал. Конечно, Платиновой из-за сотни поднимать кипеж несолидно. Но я сошлюсь на принцип: соплячка берет в долг и не отдает.
– Девчонку не трогать, может, у нее теперь и денег таких нет. Нужны все ее данные: фамилия, имя, отчество, адрес. – Гуров вынул из кармана сто долларов, положил на стол. – Мальчикам.
– Обижаете, Лев Иванович.
– Теперь это мое дело, а не твое. И не спорь. – Гуров поднялся. – Будут результаты, позвони.
Гуров приехал от Вики в министерство около четырех, коротко здороваясь на ходу и не очень вежливо пресекая вопросы коллег о том, есть ли новости, прошел в кабинет.
Сыщик достал уже из кармана ключи, когда услышал за дверью разговор, шагнул через порог и, к своему удивлению, увидел Станислава, а на стуле, боком к его столу, сгорбился неизвестный, который, несмотря на лето, держал на коленях замызганную кепку. Рабочий класс редко попадал в данный кабинет. Гуров предположил, что это водопроводчик, оказавшийся на крыше правительственного дома в момент трагедии.
Увидев Гурова, Станислав вскочил, чего не делал никогда, не считая бесконечных шуточек и буффонад. Еще больше втянув голову в плечи, поднялся со стула и допрашиваемый, понял, что вошло начальство. Гуров подмигнул Станиславу, неодобрительно покачал головой, указал рукой на стул:
– Здравствуйте, продолжайте свой разговор, – и сел за свой стол.
– Гражданин начальник, это не разговор, из меня душу с раннего утра вынимают! – Голос у мужичонки оказался на удивление басовитый.
– Да, не повезло вам…
– Фокин Василий Борисович, – подсказал Станислав.
– Оказались вы в ненужный момент в ненужном месте. Извините, господин полковник, ворвался не вовремя, не мог предположить, что наши друзья так оперативно откликнутся на нашу просьбу. Разрешите нарушить вашу беседу, раз у Василия Борисовича претензии, может, я смогу чем помочь.
– С начальством не спорят, – изображая недовольство, ответил Станислав.
– Так чем вы недовольны, Василий…
– Простите, что перебиваю, господин генерал, но я привык, чтобы меня Васей звали, – сказал Фокин.
– А я не генерал, а полковник, и зовут меня Лев Иванович. Вот и познакомились, Василий. Повернитесь ко мне лицом и жалуйтесь, выкладывайте все, – сказал Гуров.
Фокин развернул стул, уселся, даже выпрямился.
– Схватили меня вчера вечером – и за решетку. Вечером ни куска хлеба не дали, утром какая-то бурда, и уговаривают, чтобы я признался, что тех ребят с крыши скинул.
– Непорядок, – согласился Гуров. – Станислав, будь другом, принеси нам из буфета перекусить, мне тоже. А Василию пару банок пива. Василь, поешь – признаешься?
– Да ни в жизнь. Зачем же я такой грех на душу брать буду! – возмутился Фокин.
– Плохо, – Гуров осуждающе покачал головой. – Но ты, Станислав, все равно неси. Он сейчас голодный и злой, пожует, выпьет, может, и подобреет.
– Тогда и есть не буду! – заявил Фокин.
– Так не пойдет, я буду есть, а вы – смотреть, не по-людски. – Гуров кивнул Станиславу на дверь.
Когда Станислав вышел, сыщик спросил:
– Василий, вы водопроводчик, обслуживаете только данный дом или еще несколько?
– Я с одним-то еле справляюсь! – зло ответил Фокин.
– Что так? Добротный дом, поставили недавно, должно все работать исправно, – удивился Гуров.
– Мы тоже давно должны жить при коммунизме. – Фокина замучили длинными допросами, человек был обозлен до предела, Гуров понимал, что беседовать с ним сейчас практически бессмысленно.
– Сколько классов окончили? – свернул сыщик разговор в сторону.
– Я МВТУ с отличием окончил! – ответил с вызовом Фокин.
– Молодец, мне бы такой институт в жизни не осилить, – признался сыщик. – Я в технике – полная бездарность.
– Надо же такое придумать, уговаривать человека признаться в том, чего он не делал, да к тому же в бессмысленном, жестоком убийстве? – Фокин вскочил со стула, потоптался и сел на место. – У вас в голове такое умещается?
– У меня нет, – признался сыщик. – А я вас и не уговариваю. Вас прокуратура допрашивала?
– Допрашивала. Так он для виду писал, я же видел. Морда равнодушная, скучающая, вижу, приказали человеку, он выполняет, сам в дело не верит. Из всех, что меня пытали, прокурорский один с мозгами оказался.
– Извините. – Гуров снял трубку, набрал номер Гойды; когда тот ответил, сыщик сказал: – Ты по моему делу водопроводчика с высшим образованием допрашивал?
– Обязательно, – передразнивая Гурова, ответил Гойда. – Чекисты от безысходности умом двинулись. Я им так и сказал, человек, мол, к истории отношения не имеет и санкцию на арест даже не просите.
– Умница, но у них свои семьдесят два часа имеются, – возразил Гуров. – За такой срок из здорового больного изготовить можно.
Фокин слушал с интересом, а сыщик, нарушая все инструкции, вел разговор с одной целью: во что бы то ни стало успокоить подозреваемого и расположить к себе.
– Зачем звонишь? – спросил следователь.
– Беседую с человеком, интересно твое мнение, – усмехнулся Гуров.
– А он что, еще под стражей? – возмутился следователь. – Экспертиза установила, что Фокин к погибшим не подходил, на нем туфли с характерным рисунком. Извини, Лев Иванович, я занят, – он положил трубку.
– Ну, что он говорит? – спросил Фокин.
– Секрет. Василий, вы в котором часу приходите на работу? – спросил сыщик.
– Так по-разному, – уже миролюбивее ответил Фокин, который почувствовал, что новый начальник ничего «грузить» на него не собирается. – Обычно прихожу к восьми, ежели какое ЧП, так и ночью работаю.
– Да какое же ЧП в таком доме может произойти? – удивился Гуров. – Не новостройка, дому не сто лет.
– Ну а если полную ванну воды напустить? Или молотком кран спьяну расхерачить? Да я всего и не упомню, чего господа выделывают. К тому же я числюсь водопроводчиком, я и слесарь, и сантехник, и еще черт знает кем работаю.
– Василий, а когда вы познакомились с Антоном Сергеевым? – невзначай спросил Гуров.
– С парнем, что на крыше… – Фокин запнулся.
– Вы говорите, что на работу приходите к восьми. Так? – Сыщик сделал вид, что слов Фокина не расслышал. – Так зачем вы в шесть утра на крышу полезли? Вызов был или как?
– Вот! – Фокин указал на Гурова пальцем. – Человек сто мне этот вопрос задали, я отвечаю, мне никто не верит. Нет, прокурор мой ответ записал, душу не вынимал.
– Не прокурор, а следователь прокуратуры, – поправил Гуров. – Что же вы следователю ответили?
– Правду, что и всем. У меня с похмелья бессонница, и встал я в пять утра. Опохмелиться дома нечем, я на улицу подался. Куда идти? Ноги сами на работу ведут, в доме народ богатый живет, случается, поутру
