– Я без подачек хозяин в городе, – сказал он несколько севшим голосом. – Бунич держится стороной, у него серьезные торговые связи, он мне не помеха. Да Лев Ильич и бойцов не имеет. Кастро и его вечно пьяные мордовороты?.. Не смеши, учитель. Сам знаешь, бритоголовые не встанут на защиту главаря. Они его просто пропьют, а мы у них железо поотнимаем и из города выгоним, ну, кое-кого замочить придется. Так что городишко мой, а меня не купишь.
– Тебя не станут покупать, парнишка, тебя попросят, и ты сам все как надо сделаешь, – устало произнес Мефодий. – Ни один город ни один бандит без согласия властей удержать не в силах.
– Да что у них имеется? Купленные менты да эфэсбэшники? – возмутился Николай. – Еще неизвестно, в какую сторону они стрелять начнут.
– Не будь сопляком! – Мефодий выпил рюмочку, кашлянул в ладонь. – Здесь завтра будет столько стволов, столько людей прочных, обученных, сколько областной губернатор скажет. А тебя терпят, потому что виды на тебя имеют.
В дверь позвонили, раздался громкий голос начальника охраны:
– Николай Николаевич, ты гостей ждешь?
– Я в соседней горнице побуду. – Мефодий поднялся. – А ты больше слушай, меньше говори.
В прихожей стоял добротно, даже со вкусом одетый мужчина лет пятидесяти. Держался с достоинством, уверенно, вроде бы и не обращал внимания на охранников, которые с двух сторон держали его за руки.
Полковника ФСБ Кондрашева те, кто видел его в кабинете вице-премьера Тишина, теперь не узнали бы. В гостях у брата высокопоставленного чиновника был как бы другой человек. Казался и ростом выше, и значительнее. Никаких улыбочек, никаких торопливых движений.
Хозяин, внимательно оглядев гостя, поинтересовался:
– Вы уверены, что не спутали адрес?
– Тишин Николай Николаевич? – спросил вошедший.
– Верно. – Николай кивнул, жестом отправил охрану. Но гость возразил:
– Минуточку. Я хочу получить свое личное оружие и служебное удостоверение.
Охранники хмыкнули, но Николай обратился к старшему:
– Леонид, а ты хотел бы, чтоб твоих гостей на пороге обыскивали?
– Николай Николаевич… – собрался было ответить старший.
– Леня, не спорь и все верни, – сказал Николай. – И не позорьте город, не затеряйте в своих карманах какой-нибудь мелочевки.
Гость забрал пистолет, бумажник, удостоверение и часы, прошел в гостиную, цепким взглядом осмотрел стол, впервые улыбнулся, спросил:
– А Мефодий Сильверстович приболел?
– Возраст, понимаете ли, лагеря, давление скачет, пошел прилечь. Чуть отлежится – выйдет, – счел возможным тоже улыбнуться Николай.
Глава 4
– Настенька! – громко позвал Николай.
Но явилась хмурая, как ночь, Варвара, молча поклонилась гостю, сердито глянула на Николая.
– Не можется девочке, да и не дело молодой хозяйке в пьянке прислужничать. Я уж сама справлюсь.
Она ловко убрала грязную посуду, положила чистые салфетки, спросила:
– Горячее будете?
– Спасибо, Варвара Никитична, я на ночь суп не ем. – Полковник улыбнулся.
Никто в доме никогда Варвару по отчеству не называл, да и знал ли кто ее отчество. Николай глянул на гостя удивленно, Варвара и бровью смоляной не повела.
Гость и хозяин сели к столу, выпили под холодную закуску, помолчали. Наконец полковник сказал:
– Замечаю любопытный феномен, чем у человека больше денег, тем у него меньше совести. Интересно, да?
– Признаться, не думал об этом, – ответил Николай.
– Я два дня назад был на одном высоком приеме, иностранных инвесторов принимали. Так стол отгрохали такой, будто в кино на свадьбе купеческой. Депутаты только час назад правительство укоряли, что народ от голода мрет… Потом только руки сполоснули, а кто и не сполоснул, и принялись с аппетитом уминать все это кулинарное великолепие. Не скажу, что я слишком совестливый человек, отнюдь нет, но и у меня кусок в горле встал – не могу проглотить. А они хоть бы что, жуют, баб гладких лапают. Народные защитники.
– Так вы, полковник, как я понимаю, тоже народный защитник, – обронил Николай и подложил гостю кусок лососины. – А на столе тут все награбленное.
– Ясное дело, что не заработанное. Как мне известно, ваша лесопилка еле-еле концы с концами сводит. Да вашим работникам легче отнять, чем доску распилить. – Полковник съел кусок рыбы, выпил очередную рюмку.
– Чего ж вы такое безобразие не прекратите? – не без ехидства спросил Николай.
– Я человек служивый, мне, чтобы шаг сделать, приказ требуется, – ответил полковник. – Возьмем вас, авторитета. Если вы своих людей на лесоповал поставите, вас пристрелят?
Николай задумался, затем сказал:
– Могут. Хотя у меня народ разный, имеются и такие, что за приличные деньги станут и доски пилить.
– И много таких?
– Не считал, но, может, и половина будет. А другая половина к Кастро уйдет и работяг перестреляет. Меня, так первого.
– Наверное, так оно и есть, – согласился полковник. – А выход где? Если, скажем, производство на лесопилке расширить, а людей нанять со стороны?
– Я в экономике не силен. А вы ко мне по этому вопросу? – Николай прищурился.
– Нет, я больше по личному. Третьего дня вашего братца видел, он просил вам письмецо передать. – Полковник достал из кармана плотный конверт, положил на стол.
– У вас служба сильная, много знаете. Вот отчество Варвары вам, например, известно, а мне нет. А с братом ошибочка вышла, я на свете один, аки перст.
– Ваша неправда. Не встречаетесь, не переписываетесь – это да, даже по телефону никогда не говорите, и братья вы не родные, а единоутробные, но братья все же. – Полковник чуть повысил голос: – Варвара Никитична, будьте ласковы, чайком угостите!
– Ласкова не буду, а чаю принесу, – ответила с кухни Варвара.
– Жизнь, насильно мил не будешь. – Полковник как положил письмо, так и не смотрел на него.
Выпив чаю, полковник поднялся, поклонился.
– Спасибо за угощение, чай получился сказочный. Жаль, с Мефодием Сильверстовичем не повидался, мы с ним старые знакомые. Вы уж не обессудьте, но, если такая возможность имеется, дайте машину до гостиницы добраться. А то здесь, как и в Москве, вечерами неспокойно.
Николай вышел с гостем во двор. Проводив, вернулся в гостиную и увидел, что Мефодий читает письмо.
– Ну и суки они все, как в беспредельном бараке – не повернись спиной. Вербуют они тебя, Николаша, причем внаглую.
– А чего хотят? – как можно безразличнее спросил Николай.
– Якобы твой брательник, сука клейменая, просит у тебя двух человек, а для чего просит, не указывает. То ли на даче крыльцо поправить, то ли забор покосившийся. Но если обращаются к авторитету, а письмо везет полковник ФСБ, значит, кто-то им сильно на ногу наступил и человека того требуется убрать.
– Не дам, ни за что не дам, я в политику не лезу, – резко ответил Николай.
– И правильно. Своих ребят не давай, а перепульни их просьбу Кастро – у него тупых боевиков, что у сучки блох. А письмишко оставь у себя, и кое-что еще сделать придется. Тогда твой любимый брательник будет у тебя на огромадном крючке с зазубринами, даром что зампремьера, видали мы таких хитрожопых.
– Как людей передать, кто будет платить? – спросил Николай. – Или они хотят моими руками всю печку
