На улице было пасмурно и темно. Навес над окном создавал дополнительное затемнение. Мисс Райт сидела, глядя на свое отражение — на отражение своих глаз и губ в оконном стекле кофейни, — и говорила:
— Джон Гилберт не снялся больше ни в одном фильме. Спился и умер в возрасте тридцати семи лет. Карл Дейн застрелился.
Все эти звезды, легендарные, великие актеры — все они сгинули в один миг.
Подлинный факт.
То, что сделало с ними звуковое кино, говорила мисс Райт, то же самое делает с нынешним поколением актеров технология видео высокой четкости. Слишком много информации. Передозировка правды. Сценический грим выглядит неестественно. Совсем не как кожа. В наши дни — уже нет. Губная помада смотрится, словно красная жирная смазка. Тональный крем — точно слой штукатурки. Раздражение от бритвы и вросшие волоски — с тем же успехом это могли быть и пятна проказы.
Ну, как это бывает, когда известные актеры, красавцы-мужчины, вдруг оказываются педрилами… или звезды немого кино, чьи голоса звучат в записи просто кошмарно… зрители не хотят знать всей правды. Да, им хочется правды, но в строго отмеренных дозах.
Подлинный факт.
В прошлом году мисс Райт предложили всего один сценарий. Малобюджетный мюзикл, фетишистский ремейк классической ленты Винсента Миннелли с Джуди Гарленд в главной роли — о том, как милая, невинная девушка приезжает на Всемирную выставку и влюбляется в молодого красавца-садиста. Под названием «Избей меня в Сент-Луисе».
Она выучила все песни. Начала брать уроки танцев. Но ей так и не перезвонили.
Ее отражение в стекле закрывает глаза. Ее голос — почти как шепот. Почти как колыбельная. Она вскидывает подбородок, словно подставляет лицо свету прожектора. И напевает:
— Меня пя-пя-пялили прямо в трамвае…
Она открывает глаза. Ее голос сходит на нет. Мисс Райт тяжело сглатывает слюну. Наклоняется, тянется к сумке, которая стоит на полу. Достает темные очки. Раскрывает их и надевает.
По-прежнему глядя в никуда за оконным стеклом. Не на машины на улице, не на людей, проходящих мимо. Бесконечный поток статистов. Безымянные персонажи, открывающие зонты и держащие над головами развернутые газеты, чтобы защитить волосы от дождя. Не глядя на них, мисс Райт говорит:
— Так что там ваш мозговой штурм?
Мое предложение. Почему я звонила ее агенту. И на все киностудии, для которых она снималась за последние пять лет. Писала письма. Убеждала всех и каждого, что я не какая-то остервенелая поклонница, которая преследует своего кумира.
Я спросила, известно ли ей, что надувную секс-куклу изобрел Адольф Гитлер?
И темные очки мисс Райт повернулись ко мне.
Во время Первой мировой войны Гитлер был связным штаба полка, разносил сообщения и приказы по немецким окопам, и ему было противно смотреть на то, как его соотечественники, солдаты великой Германии, посещают французские бордели. Для сохранения чистоты арийской крови и предотвращения распространения венерических заболеваний, он придумал резиновую надувную куклу, которую немецкие солдаты могли постоянно иметь при себе. Гитлер сам разработал ее внешний вид: светлые волосы и большая грудь. Но бомбежки союзников уничтожили фабрику в Дрездене, прежде чем началось массовое производство.
Подлинный факт.
Выщипанные в ниточку брови мисс Райт выгибаются вверх, приподнявшись над темными очками. В черных стеклах — мое отражение. Отражение краешка кофейной чашки с пятном красной помады. Губы мисс Райт произносят:
— А вы знаете, что у меня есть ребенок?
Стекла ее очков отражают меня, одетую в твидовый костюм. Мои пальцы скользят по застежке, открывают портфель. Мои волосы зачесаны назад и собраны в узел на затылке.
Что касается моего предложения, я хотела построить сценарий вокруг этой первой секс-куклы. Рассмотреть этот вопрос во всех аспектах. С исторической точки зрения. С позиции нацистов. Соединить занимательную историю и воспитательные элементы.
Губы мисс Райт произносят:
— Да, у меня есть ребенок. Когда я родила, мне было примерно столько же лет, сколько вам сейчас.
Если осуществить этот проект с секс-куклой Гитлера, если сделать все правильно, говорю я мисс Райт, то она заработает кучу денег для этого ребенка. Кем бы он ни был теперь, мисс Райт сможет создать для него доверительный фонд на учебу в университете, дать ему денег на первый взнос для покупки дома или стартовый капитал для открытия собственного дела. Кем бы ни стал теперь этот ребенок, он будет вынужден ее полюбить.
Мисс Райт отворачивается от меня и смотрит на свое отражение в оконном стекле. На отражение своего отражения в своем отражении — между оконным стеклом и черными стеклами очков. Все эти Касси Райт уменьшаются в размерах и исчезают в бесконечности.
Мисс Райт рассказала, что в детстве она посещала воскресную школу, и там девочек заставляли ходить в косынках, чтобы уши всегда были закрыты. Потому что в Библии сказано, что Дева Мария забеременела от того, что Святой Дух прошептал ей на ухо. Как будто уши — это влагалища. Вот такая была идея. Что, услышав хотя бы одну нехорошую мысль, ты теряешь невинность. Одна излишняя подробность — и ты погибла. Передозировка информации.
Подлинный факт.
Нехорошая мысль укоренится в тебе и прорастет.
Мисс Райт, ее темные очки отражают меня. Отражают, как я раскрываю папку. Достаю контракт. Снимаю с ручки колпачок и протягиваю ее через столик. Мое лицо — совершенно спокойное и уверенное. Мои немигающие глаза. Мой твидовый костюм.
Ее губы произнесли:
— Кажется, я чувствую запах шампуня «Тридцать три удовольствия»?
Она улыбнулась:
— Так кто эта…
Римская императрица Мессалина.
— Мессалина, — повторила мисс Райт и взяла ручку.
9
Мистер 600
Этот малыш, номер 72, разыскать его — проще простого. Теперь, когда его розы начали рассыпаться, за ним по всей комнате тянется след из увядших лепестков. Чувак номер 72, этот мальчик — лепестки белых роз осыпаются, тянутся следом за ним, пока он ходит за Шейлой и спрашивает у нее:
— А когда моя очередь? Уже
— Это правда? Он говорит:
— Думаешь, она умрет?
Чувак номер 137, который с телевидения, говорит:
— Да, девушка, когда можно будет взглянуть на тело?
Малыш номер 72 говорит:
— Не смешно.
И эта девочка, Шейла, она говорит:
— А с чего бы мисс Райт умирать?
Нас здесь шестьсот мужиков, дожидающихся своей очереди. В этой комнате. Мы вдыхаем и выдыхаем
