В нашем распоряжении имелся особнячок Лидии Васильевны на Рублевке – он достался ей в числе прочего имущества после развода. По дороге я наконец-то окончательно освободилась от бинтов и содрала с носа лейкопластырь.
Домик на Рублевке был небольшим, всего двенадцать комнат (какой, однако, пустяк!), но уютным. Я тотчас погрузилась в ванну и потребовала подать мне кусок черного хлеба с горчицей и зеленым луком – о нем я мечтала уже целую неделю! Впившись зубами в этот странный бутерброд, я почувствовала, что из глаз брызнули слезы, а в горле ужасно запершило. Пришлось выплюнуть странное кушанье. И тут же я поняла, чего мне хочется более всего теперь, – маминых пирожков с капустой и рубленым яйцом. Ах, ведь я так давно их не ела! Да, уже много лет, по причине своей строгой диеты. Но все дело в том, что даже позвонить родителям я все еще не могла...
Но, собственно, почему? Я вылезла из ванны, накинула халат и взяла трубку телефона, стоявшего на стеклянном столике. Быстро набрала знакомый номер и принялась ждать. Один гудок, второй, третий...
– Я вас слушаю! – донесся до меня уставший голос мамы.
Слезы брызнули у меня из глаз, и я прошептала:
– Мамочка, это я, Арина! Со мной все в порядке, я сейчас в Москве. Но только об этом никто не должен знать! Я ни в чем не виновата, поверь мне! Все, о чем ты слышала, большое недоразумение, и я... вернее, мы пытаемся его сейчас разъяснить. Мамочка, я так тебя люблю! Передай привет папе и...
Я хотела спросить, как дела у младших сестриц и моих племянников и племянниц, но телефонная связь отчего-то прервалась. Я попыталась снова набрать номер, однако в трубке не было слышно вообще ни единого гудка. Я вышла из ванной, уверенная в том, что в апартаментах найдется еще несколько аппаратов, при помощи которых я смогу поговорить с родителями. И увидела наглеца Пташука, державшего трубку одного из параллельных телефонов.
– Что вы здесь делаете? – крикнула я. – Ну-ка вон из моей комнаты!
Пташук воскликнул:
– Мы же договорились, что никаких звонков родителям! И вы дали мне честное слово, Арина!
– И что с того? – с вызовом спросила я, возмущенная до предела: частный детектив имеет кошмарную привычку вваливаться ко мне в номер без предупреждения. – Я не разговаривала с родителями уже почти две недели, и единственное, что они обо мне слышали, так это сообщения о том, что их дочь якобы убила трех человек и находится в бегах!
– Я не имею ничего против вашего общения с родителями, но не забывайте – через них могут выйти на нас, – талдычил свое Пташук. – Я слышал ваш разговор не с самого начала. Что вы им сказали? Сообщили, где сейчас находитесь?
Я соврала:
– Ничего не успела маме сказать, потому что вы вмешались и наш разговор прервался. А теперь позвольте мне поговорить с родителями. Я имею на это право!
– Так как операцией руковожу я, то я не даю вам разрешения на разговор с родителями, – уперся Пташук.
Я ринулась к телефону и схватила трубку, Пташук потянул ее на себя, и у нас завязалась борьба. Левой ногой я лягала частного детектива по толстым ляжкам, подвывала и даже плюнула ему в лицо.
– Сатрап, гестаповец, гаденыш! – сыпались из моего рта бранные слова. – Моховая Борода!
Последнее наименование было таким неожиданным – мне пришел на ум персонаж некогда любимой сказки, – что Пташук выпустил телефонный аппарат из рук, я же, потеряв равновесие, грохнулась на паркетный пол, причем сильно ушибла копчик и болезненно вскрикнула. Пташук бросился ко мне и забормотал:
– Арина, я не хотел... С вами все в порядке? Давайте помогу вам встать...
Ишь, рыцарь выискался! Я насупленно спросила:
– Своим родителям вы небось звоните каждый день, а мне моим нельзя? Что за законы шариата и домострой?
Пташук побледнел и опустил взгляд.
– Мне некому звонить, Арина. Мои родители давно умерли, я воспитывался в детском доме...
Чувствуя, что хватила лишку, я примирительным тоном сказала:
– Извините, Денис, не знала... Значит, у вас вообще нет родственников?
Пташук кивнул:
– Никого! Поэтому и звонить мне тоже некому. Но я вас понимаю. Мне часто хотелось поговорить с отцом или мамой, однако это было невозможно... Приношу свои извинения. Позвоните родителям, только не говорите, где вы и что мы намереваемся делать. И ни при каких обстоятельствах не упоминайте Староникольский союз!
Мне стало ужасно стыдно – я, словно маленькая капризная девчонка, желаю позвонить мамочке, в то время как Денис вырос сиротой...
– Могу ли я спросить, что случилось с вашими... с твоими родителями? – спросила я, чувствуя внезапный озноб.
Денис кашлянул и пробормотал:
– История давняя... не хочется о ней говорить...
Я почувствовала себя еще ужаснее – ну вот, разбередила своими нетактичными расспросами чужую рану! Вот ведь, оказывается, как бывает – человек, которого вроде бы знаешь, вдруг открывается тебе с совершенно неожиданной стороны. Пташук подобрал валявшийся на полу телефон и протянул мне.
– Прошу вас, Арина. Я сейчас же оставлю вас в покое...
– Не уходите... Не уходи! – снова поправилась я и отдала телефон Денису. – Он мне не нужен. Ты прав, я не только себя подвергаю риску и не только тебя и Таечку, но и родителей. Им лучше ни о чем не знать. А когда все закончится... если все закончится… тогда и поведаю им свою невероятную историю...
Телефон выскользнул из моих рук и брякнулся на пол. Мы с Денисом одновременно бросились поднимать его, наши руки на секунду встретились. Словно адский огонь ожег меня. Нет, и почему я так реагирую? Денис Пташук – совершенно не мой тип! Так в чем же дело?
– Я хотел сказать вам... тебе, Арина, что... – начал неожиданно заикаться Денис, и у меня по коже побежали мурашки. Я резво вставила:
– Ни слова больше! Ой, у тебя на бороде... ммм... мой плевок застрял... Сейчас я его сотру…
И вдруг он, частный детектив Денис Пташук, поцеловал меня! И я, что самое поразительное, ничуть не сопротивлялась! И мне даже было приятно! И не просто приятно, а даже очень и очень приятно! И я...
Раздался скрип открывающейся двери, и мы стремительно отпрянули друг от друга. На пороге моих апартаментов возникла вездесущая Таечка.
– Ой, я и не знала, что и ты, Дениска, здесь, – произнесла она виноватым тоном. – Я хотела тебе, Ариша, сказать… А чего вы на полу расселись?
Я пробормотала что-то невразумительное, Пташук же ретировался. Я подхватила телефон и сказала крайне фальшивым тоном:
– Да вот, аппарат случайно уронила. А Денис помог мне его поднять...
– А, понятно, – кивнула Таечка, сразу же потерявшая к эпизоду интерес. – Я хотела сказать, что собираюсь сейчас по магазинам. Тебе же требуется одежда? Но ты появляться в бутиках не сможешь, тебя сразу узнают. Так что скажи мне, что купить, и я все улажу. Мы с Дениской бросим тебя на несколько часов, но ведь ты не будешь скучать, Ариша?
И что на такое могла ответить Ариша, то есть я? Конечно, рассыпаться в благодарностях, заявить, что скучать, конечно, не буду, а заодно снабдить Таечку списком тех вещей, без которых я жить не могла. Список получился на четыре с половиной страницы, но перечислено было только самое необходимое.
Я была рада, что Таечка и Денис оставили меня в покое, – мне требовалось собраться мыслями. Итак, принялась размышлять я, лежа на кровати с балдахином, что все это значит? Денис Пташук – обыкновенный, даже, можно сказать, заурядный тип, с малопривлекательной внешностью, нетренированным толстоватым телом и явно без миллионного и уж точно без миллиардного состояния! Так что же я позволила ему целовать себя? Обычно мужчины платили за такое право крайне высокую цену – например, бриллиантовое колье или новый гоночный автомобиль. А что может предложить мне Денис Пташук, частный детектив? Похоже, ничего. Кроме… кроме любви. Только зачем мне мифическая любовь,
