Больше всех волновалась Регина. Станкевич рвала одну полоску за другой. Лена не могла понять – и чего это она вышла из себя? Причины-то никакой вроде бы и нет. Умерла женщина, которую та никогда не знала.
Михаил, закинув ногу на ногу, сидит в кресле. Лена вдруг заметила, что он бросил короткий взгляд на Регину, словно успокаивая ту. Станкевич, перехватив этот взгляд, слегка улыбнулась. Или это Лене только кажется?
Виктор Медведев, как всегда, тонко улыбался. Обычно он улыбается, если хочет сказать очередную колкость или «вылить» на кого-то ушат холодной воды. Виктор, как давно поняла Елена, многое знал, а еще о большем догадывался. Именно он был главным сплетником в отделе, а вовсе не Регина или Тамара Павловна. При этом он всегда действовал по единственному принципу – «а принесет ли мне это выгоду?».
А она сама? Лена вдруг ощутила легкий озноб. Но почему, что такого она сделала? Или чего не сделала? Стоит ли говорить следователям о той мимолетной и сумбурной встрече с Любовью Сергеевной в кафе? Отношения к ее смерти это не имеет… Или все же имеет? А та злосчастная папка?
– Наш визит объясняется очень просто, – проговорил наконец другой представитель прокуратуры. – Мы знаем совершенно точно, что незадолго до того, как госпожа Тимчук была сбита автомобилем, ей звонили. Дома у Тимчуков установлен аппарат с определителем номера, в его памяти остались телефонные номера тех аппаратов, с которых звонили к ним в квартиру. Кроме того, в памяти сохранились даты и точное время.
Лена все еще не понимала, что хочет донести до их сведения следователь.
– Мы отследили все звонки, они, по нашему убеждению, едва ли связаны с гибелью Любови Сергеевны. А вот один из последних… Дело в том, что ей звонил кто-то из вашего отдела.
Тамара Павловна хмыкнула, Виктор Медведев потер руки. Следователь продолжал:
– Да, да, ошибки быть не может. Некто разговаривал с госпожой Тимчук в течение двенадцати минут и сорока шести секунд. Это было в день ее гибели с тринадцати ноль семи по тринадцать двадцать.
Другой следователь подошел к одному из аппаратов (на столе каждого сотрудника стоял собственный телефон), взял трубку, приложил ее к уху.
– За вашим отделом зарегистрировано шесть номеров. Они различаются одной-единственной цифрой – конечной. Поэтому мы сейчас можем установить, с телефонного аппарата какого сотрудника был произведен звонок в квартиру Тимчуков. Или кто-либо из присутствующих желает сделать сам заявление?
Тамара Павловна кашлянула и прогремела:
– Я хочу сказать. Но не каяться в том, что звонила этой тетке, как ее там, Барчук-Стручок…
– Тимчук, – услужливо подсказал следователь, однако в его тоне Лена уловила стальные нотки. Ей внезапно стало дурно. Почему они не сказали, на какую цифру оканчивается номер? Но она не звонила Тимчук, да и номера ее она не знала.
– Да, Тимчук. Но почему вы решили, что этот звонок связан с ее гибелью?
Следователь пояснил:
– Мы еще ничего не решили, поэтому и просим вашей помощи. Возможно, тот, кто звонил, может содействовать раскрытию преступления. Как я уже говорил, Любовь Сергеевна была намеренно сбита автомобилем, а ее квартира… Об этом я умолчал, однако просвещу вас и по этому вопросу: ее квартира была обыскана, причем это сделали чрезвычайно профессионально. Что исчезло, мы не знаем, так как чета Тимчук не поддерживала отношений с родственниками, они жили уединенно и едва знались с соседями…
– Соседи их и кокнули, – произнесла мрачно Воеводина. – Надо было в лифте здороваться!
Тем временем второй следователь обошел все телефонные аппараты. Наверняка его рейд был психологическим трюком, так как следователи уже знали, какой именно номер принадлежит каждому сотруднику. У Лены пересохло в горле. И чего она так боится? Нет, говорить о встрече с Тимчук в кафе она не будет, тогда придется упоминать и о папке и ее странном содержимом. Но получается, что она обманывает компетентные органы. Елена не имела ничего против милиции и прокуратуры, каждый занимается своей работой. Но почему один из следователей так упорно смотрит на нее?
– Другие высказаться не желают? – спросил он. – Значит, никто не может вспомнить, что он или она (это слово следователь выделил интонацией) звонил или, опять же, звонила Любови Сергеевне. Причем вряд ли кто-то ошибочно попал домой к Тимчук. Разговор длился почти тринадцать минут. За это время можно обсудить очень многое. Итак…
Михаил, встав, произнес:
– Как вы видите, никто не знает, о чем вы ведете речь. Отвечаю за себя: я не знаю никакую госпожу Тимчук и никогда не звонил ей и не беседовал с ней.
– Ну что ж, – произнес следователь. – Кто-то уже сказал, что это мог быть пустяковый звонок, но тогда скрывать его нет причин. Нам просто нужно знать, кто и зачем звонил Любови Сергеевне, тем более что она стала вскоре после этого телефонного разговора жертвой убийства и, скорее всего, ограбления.
Снова молчание. Тогда один из следователей медленно оторвался от стола, прошел мимо Лены, остановился около Регины. Та побледнела, хотя при ее макияже это было практически невозможно. Лена с жалостью подумала: Регина? Но она тут при чем?
Следователь развернулся, оказавшись около сидевшей на стуле Лены, и спросил:
– Елена Николаевна, скажите, прошу вас, на какую цифру оканчивается ваш телефонный номер?
– На четверку, – сказала Лена, ничего не понимая. Следователь положил руку на телефон, который стоял на Ленином столе, и произнес:
– Да, вы правы. Именно на четверку оканчивается тот номер, который остался в памяти аппарата Тимчук. А это значит, Елена Николаевна, что звонили с вашего рабочего места. И этим человеком были вы? Вам есть что сказать по этому поводу?
Лене показалось, что она ослышалась. Она подняла глаза на следователя:
– Мне скрывать нечего. Я не звонила Любови Сергеевне Тимчук. Это какая-то ошибка!
– Нет, ошибки быть не может, – возразил следователь. – Мы перепроверили на телефонной станции, а также в базе данных АТС завода: звонок был произведен с вашего аппарата. Значит, Елена Николаевна, вы заявляете, что не звонили Тимчук?
– Не звонила, – решительно произнесла Лена. – Это сущая правда.
– И вообще, – проревела Тамара Павловна, встав со стула. В красно-коричневом пиджаке в крупную клетку, Воеводина заслонила Лену от следователя.
– И вообще, звонить с ее аппарата мог каждый. У нас так часто делается. Я сама сколько раз звонила с телефона Лены. Так что нечего подозревать бедную девушку в том, чего она не совершала!
– Бедную девушку, – прошептала Регина, которая уже пришла в себя и больше не рвала бумажные полоски.
Следователь довольно кивнул головой и сказал:
– Тамара Павловна, вы несколько смешали мои карты. Я не хотел пока об этом говорить, но раз вы заявили… Да, вы правы, это мог сделать кто угодно! И все же, возражу себе сам, далеко не кто угодно! Вряд ли тот факт, что с телефона Елены Николаевны звонил кто-то посторонний, так легко бы забылся. И проникнуть на территорию завода может лишь человек, имеющий специальный пропуск. Так что позвонить в любом случае мог только тот, кто работает в этом отделе – один из вас!
Другой следователь продолжил:
– И мы пришли к тому же, от чего начали. Нам нужно узнать, кто именно звонил Тимчук и почему. Судя по всему, этот некто не желает признаваться. И это как минимум подозрительно. Идет следствие по факту убийства, кроме того, покойный Федор Викентьевич Тимчук работал на конкурирующую компанию, и это тоже наводит на размышления. За информацию о предстоящей раскрутке новых продуктов «Хаммерштейна» некоторые готовы выложить круглую сумму. Все это завязано так или иначе на телефонном звонке. Поэтому…
– Поэтому, – прервал его напарник. – Прошу вас по одному, дамы и господа, проходить в кабинет Дмитрия Львовича. Я хочу побеседовать с вами. Это долго не продлится. Руководство завода дало нам карт-бланш и предоставило право отрывать вас от работы. Мой коллега останется в этом помещении. Прошу вас не беседовать между собой.
