удостоверение, карточка-заместитель, деньги, всё! Проклятье, теперь из угро турнут!
Я промолчал. Да и что было говорить (Не везло парню с удостоверениями по-крупному. Первый раз Сергеев потерял удостоверение всего полгода назад, когда мы обшаривали все чердаки и подвалы нашей немалой территории в поисках ребенка. Ребенка нашли, а вот ксиву Сергеев посеял. Сыщик он был отменный. Пьяница, бабник, но из той редкой породы офицеров, которых считают ненормальными и начальство и преступники, так как взяток они не берут, а если хватают «хвост» какого дела, то тянут его, невзирая ни на должности, ни на положение виновных. От таких людей со странностями и стараются отделаться в первую очередь. До сих пор ему везло. Потеря удостоверения полгода назад была его единственным серьезным «проколом». Второго шанса ему не предоставят.
— У меня сроду кошельков не воровали, продолжал жаловаться Сергеев. Говорят, что во мне издалека мента видно… Как это случилось?! Что теперь Нужно срочно докладывать начальству.
— Не торопись. Может, кто найдет и принесет? Или вор, что стянул, когда увидит у кого, под двери подбросит…
— Нет, — горько, но уверенно ответил Сергеев. — Не подбросят. Времена не те. Да и ксива в определенных кругах, знаешь, сколько сейчас стоит?!
— Что-нибудь придумаем, — я и сам сильно сомневался в благополучном исходе, но уж больно было жалко парня. — Может быть…
Дверь кабинета распахнулась и на пороге возник красный от ярости и негодования… Сухорощенко.
— Ты?! — оторопел я от изумления.
— Нет, тетка моя! Что Вы мне обещали?! Я Вам поверил, а Вы?! Если я раньше был по уши в… в навозе, то теперь и макушки не видно! Что мне теперь делать прикажете?! Куда податься?!
— Подожди, подожди… Почему ты здесь, а не…
Сухорощенко презрительно рассмеялся:
— Не в камере?.. Потому что меня оттуда выгнали! Коленом под зад! Следователь отправил меня до суда под подписку, заявив, что то, что я сделал, не так уж опасно для общества, когда камеры забиты убийцами и насильниками. «Связи, возможности, блат», передразнил он. А сами и пальцем не пошевелили, пустили все на самотек! И вот результат!
— Этого даже я не ожидал, искренне поразился я. Четыре доказанных эпизода… У меня только раз случай, когда я трижды ловил одного негодяя, угонявшего машины, и следователь каждый раз отпускал его под подписку, ссылаясь на вздорные обстоятельства, но то угоны, а то… Фантастика!
— Правильно, теперь вы будете удивляться, а я от Копылова бегать!.. Нет уж, вы мне обещали, как хотите, а выполняйте!
— Да уж придется. Слово дал, надо как-то держать, я искоса взглянул на убитого горем Сергеева. — Слышишь, что творится?! Интересно, если б преступники «удостоверения бандита» или «пропуск карманника» теряли, их бы выгоняли?.. Удостоверение… Задумчиво повторил я и по-новому, испытывающе оглядел Сухорощенко: — Ты уверен, что по-прежнему хочешь оказаться за решеткой?
Вместо ответа он негодующе фыркнул.
— Хорошо. Сергеев, встань. Встань, встань… Теперь бери этот пакет. Так. Повернись… Так и стой. Сухорощенко, следователь, который тебя отпустил, был высокий и светловолосый?
— Толстенький и черный. С залысинами.
— А-а, Каримов… Ну, неважно. Видишь этого парня?
— Вижу.
— Тебе не кажется, что со спины он очень напоминает следователя, который тебе так не угодил?
— Да Вы что?! День и ночь!
— А, по-моему, похож, — задумчиво сказал я, прямо-таки вылитый Каримов…
— Да говорю же вам… Хм-м… Вы имеете в виду то, о чем я думаю? Если я ему, «начищу клюв» и скажу, что перепутал со следователем, он испугается и, «закроет» меня?
— Ничего я не думаю, — быстро оборвал я его. — Даже понятия не имею, о чем ты говоришь. Если ты и задумал напасть на следователя, отволтузить его, вот этот пакет отобрать и во дворе в костер бросить, который дворники жгут, то я об этом даже не догадываюсь. Витек, ты уже понял, что ксиву ты только что в пакет положил? Теперь иди в дежурку и поболтай там с дежурным о чем-нибудь. Главное, побольше пакетом размахивай.
С ошалелыми глазами обнадеженный Сергеев выскочил из кабинета и огромными прыжками, словно кенгуру, понесся в дежурную часть. Подождав, пока минутная стрелка на циферблате отсчитает десять делений, я кивнул Сухорощенко.
— А что ты еще в отделе делаешь?! Тебя на свободу под подписку отпустили! Иди домой!
— Да я… Да я ему!.. В камере в уважухе буду: менту в морду заехать — это не фунт изюма!
— К-хм… Главное, про пакет не забудь.
Когда Сухорощенко убежал, я пошел к себе в кабинет и засел за написание бумаг. Минут через двадцать ко мне ворвался возбужденный Никитин.
— А ты какого лешего целыми днями в кабинете торчишь — набросился он на меня. — Бандиты до того обнаглели, что беспредел уже в отделе милиции творят, а опера и в ус не дуют!
— Я работаю, — кротко ответил я. — Сижу и работаю. Где же я еще должен быть? Заполняю справки о совершенных и о раскрытых преступлениях. Что-нибудь случилось?
Никитин с подозрением уставился на меня, но частые игры в покер и преферанс не так уж и вредны в среде уголовного розыска, как думает начальство. На моем лице не отразилось и тени замешательства, и, вздохнув, Никитин объяснил:
— Следователь сегодня одного мелкого бандюгу под подписку отпустил, а тот, видно, совсем «пробитый», не понравилось ему, как следователь с ним разговаривал. Подкараулил в дежурке и напал, но ошибся, не на того. Вместо следователя Сергееву досталось. Не успел оглянуться, как фингал под глазом заработал, синяк на скуле, а пока в нокдауне валялся, тот сумку выхватил и во двор бежать. А там, как назло, дворник костер развел, мусор жег… Парня-то поймали, но успел он сумку в огонь отправить. Думал, что там дело, которое следователь на него завел. А там удостоверение Сергеева да еще штук сто ОПД и ОПК, только что заполненных…
«Ай да Сергеев, подумал я, — еще и бумаги „списал“! Нужно было и мне свои ненаписанные в ту же сумку положить. Хотя нет, они бы там просто не поместились».
— Если б не на глазах всего отдела, ни за что бы не поверил, — продолжал Никитин. Хотел я Сергееву уши надрать, чтоб с такими бумагами по отделу не таскался, но у парня такой вид… Чего только в мире не бывает!.. Оборзели отморозки, а вы ни ухом, ни рылом. Приструнить пора! Чтоб завтра же пару притонов показательно разгромили, а то совсем милицию уважать перестали…
— А что с парнем?
— Что с ним может быть?! В тюрьму наглеца! Следователь как об этом инциденте услышал, так на полную катушку и раскрутил. И по предыдущим делам, И по этому. Будет знать, как баловать… И бандит, и следователь. А тот тоже хорош гусь — видел же, что у задержанного совсем крыша поехала, и все равно отпустил. Зато на будущее урок будет. Сергеева даже жалко, ни за что парню досталось… Что-то подозрительно мне твое прилежание. Не знал бы тебя столько лет, подумал, что ты карьеристом решил стать, но, сдается мне, дело в ином. Что-то здесь нечисто… Ну ладно, ладно, не обижайся, работай. Я пойду, не буду тебя отвлекать.
Он похлопал меня по плечу, направился к выходу ив дверях столкнулся с входящим Сергеевым. Оглядел огромный, набухающий синяк под глазом старшего оперуполномоченного, восхищенно поцокал языком и даже посторонился, пропуская в кабинет «пострадавшего». Для своей роли Сергеев выглядел странно: несмотря на переливающиеся всеми цветами радуги синяки, его глаза сияли счастливым огнем человека, получившего наследство американского дядюшки. От былой обреченности не осталось и следа. Снисходительно приняв соболезнования Никитина, аккуратно, но плотно прикрыл за ним дверь и повернулся ко мне:
— Я твой должник Ты, как я помню, зашел ко мне с какой-то просьбой. Что я должен сделать?
— Для начала купить черные очки… Ты в школьном театре никогда не играл?
— Да во мне бездна не реализованного актерского таланта!
