— Они еще не появлялись, — оповестил я, — Знаю, — кивнул он. — Их машина стоит возле поста и вид у них весьма удрученный. Их не задержат? Вдруг у них при себе оружие?
— Не задержат, я предупредил. Да и Копылов наверняка запретил рисковать, беря с собой «пушки». Ты лучше скажи, как ты на своей развалюхе собираешься их выслеживать?
— Она с виду развалюха, а над мотором я изрядно попотел. Мы с ребятами из автомастерской полгода гайку к гайке подгоняли. Как часы! Вот они!.. Гонят так, словно на тот свет торопятся.
— Это вряд ли. Хуже то, что, держась с ними на скорости, мы засветимся через пару минут. На шоссе народу почти никого, а они и того пуганые.
— Не обратят они внимания на моё корыто, они «Волгу» черную искать будут,… Смотри, сворачивают… Интересно нас заметили или действительно приехали?.. Не торопись, медленно проезжай мимо, а то я ничего не вижу… Вроде к тому дому поворачивают. Там огромный кирпичный особняк стоит, в два этажа, с пристройками и электричеством. Судя по всему, действительно один из загородных дворцов Копылова. Притормози здесь. Что делать будем?
— Ждать, пока выйдут.
— А если ее там уничтожат? Нет, идти надо… Знать что это за кассета: магнитофонная или видео? Что искать?
— Потом узнаем. Ты там осторожней. Собак вроде пет, но охрана наверняка присутствует. Если что случится бегом сюда, на рожон не лезь. Я мотор глушить не стану. Удрать успеем.
Я криво улыбнулся и вылез из машины. Пригибаясь и прячась за деревьями, добрался до железной ограды и, бегло оглядевшись, перелез во двор. Морщась от громкого хруста гравия под ногами, подбежал к углу дома и, приподнявшись на цыпочках, заглянул в окно. Холл дома был огромен. Две стены закрывали огромные ковры, большую часть третьей занимал огромный камин, сложенный из белого мрамора и украшенный узорчатыми решетками. Медвежьи шкуры, белая и бурая, были небрежно брошены на пол, а посреди зала стоял длинный стол, за которым вполне могли уместиться человек пятнадцать. Плоский и широкий японский телевизор стоял в углу на полированной тумбе. Перед телевизором были установлены три кресла. Судя по всему, здесь намечалось что-то вроде просмотра. Эта мысль пришла мне в голову, когда я увидел, как вошедший в комнату Клементуев подошел к телевизору и, открыв дверцы тумбы, достал из стоящего там видеомагнитофона кассету, которую аккуратно положил во внутренний карман куртки. Не дожидаясь продолжения, я, стараясь не производить шума, направился обратно к ожидавшему меня в машине Разумовскому. Я вскочил в машину в тот момент, когда красная «девятка» уже выезжала с проселочной дороги на шоссе.
Отчетливо, словно в многократном увеличении, я увидел устремленные на меня глаза сидящего на заднем сиденье Клементуева. В лениво-презрительном взгляде бандита медленно сменяли друг друга сперва удивление, затем недоверие и испуг и, наконец, бешеная ненависть. Он что-то отрывисто бросил шоферу и кивнул в нашу сторону.
— Заметили, — сказал Разумовский спокойно. — Хорошо хоть сейчас, а не по дороге сюда… Они взяли?
— Это видеокассета… Немудрено меня узнать, если из них я разбил лоб о стену в парадной Копылова, а второго мы с Сергеевым играли всего два часа назад… Будем брать.
Разумовский рванул машину с места так, что покрышки жалобно завизжали. В первые же минуты я был ошарашен редкостной скоростью его машины. Признаться, я полагал, что он шутит, когда говорил о ее скоростных качествах. Но батюшка, имевший, по всей видимости, чувство юмора Ремарка, в считанные секунды разогнал машину до такой скорости, что мы в прямом смысле уткнулись в багажник пытающейся скрыться «девятки».
Между тем преступники и не думали останавливаться. Клементуев крутился, на заднем сиденье, поминутно оглядываясь. Поначалу он явно злорадствовал, наслаждаясь видом облупившейся краски на капоте нашей машины, затем это чувство сменилось удивлением. Он явно привык к мысли, что скоростные качества машины зависят от ее внешнего вида и престижа марки, а не от тех болтиков и гаечек, что зачем- то установлены внутри.
— Нам гнать их только до поста ГИБДД, — бросил я, судорожно вцепившись в сиденье. — Там Емельяныч… Он свое дело добре знает, заметит и… Бр-р-р, терпеть не могу такую скорость… Я человек мирный, и все эти погони, весь этот риск… Ай! Батюшка, ты хоть на поворотах притормаживай! У меня вся спина мокрая!..
Разумовский не отвечал, напряженно вглядываясь вперед. Клементуев, быстро переговорив о чем-то с друзьями, вытащил из кармана уже знакомую мне кассету и, повернувшись к нам, помахал ей в воздухе. По его лицу расплылась торжествующая улыбка, когда он принял из рук одного из друзей зажигалку.
— Он же… Он же ее сожжет! — заорал я. По выражению моего лица Клементуев понял, о чем я кричу, и, продолжая улыбаться, кивнул.
— Таранить? — сквозь сжатые зубы процедил Разумовский.
— Да! — я рванул пистолет из кобуры, досылая патрон в патронник. — Пока доберемся до поста ГИБДД, уже поздно будет!
Тяжелый ботинок иерея вжал педаль газа до упора в пол, внутри машины что-то крякнуло, и она сделала судорожный рывок вперед. Колесико зажигалки чиркнуло, выбивая искру, и в тот же миг сильный удар сотряс обе машины. «Девятка» сильно вильнула, но выровнялась и, не сбрасывая скорость, продолжала мчаться вперед. От толчка зажигалка выскользнула из пальцев Клементуева и упала на пол. Выругавшись и бросив в нашу сторону выразительный взгляд, он полез за ней под сиденье. Второй толчок, последовавший тотчас за первым, сбросил его вслед за зажигалкой. Он заворочался в тесном промежутке, не оставляя попыток добраться до кассеты. Я рванул никелированную ручку, распахивая тугую от встречных потоков воздуха дверь и загоняя в глубину сознания ужас мысли о падении на серую полосу асфальта, высунулся из машины по пояс, судорожно вцепившись в ручку над дверью. Прицеливаться было неудобно, машину подбрасывало и кидало из стороны в сторону, но я нажал на спусковой крючок. Пистолет в моей руке рявкнул и подпрыгнул, выплевывая кусочек свинца, но пуля лишь чиркнула по асфальту рядом с колесом и ушла в сторону. Клементуев уже поднимался, держа в руках найденную зажигалку. Вторая пуля разбила задние габариты, не причинив машине большого вреда, и лишь третья пробила правое переднее колесо (я целился в левое заднее), и машина пошла боком, истерично визжа тормозами.
Бандитам (да и кассете тоже) повезло: их выкинуло не на растущие вдоль обочины деревья, а бросило в размытую дождями и заполненную водой канаву. Сминая кусты, «девятка» проползла в жиже метров пять и замерла, наполовину скрытая зловонной лужей. Я выскочил из едва успевшей затормозить машины и, поднимая тучи брызг, по пояс в воде и грязи, бросился к открывающейся двери «девятки». Схватив за отворот куртки, ошалело мотающего головой Клементуева, с головой окунул его под воду, одновременно выдирая из его рук долгожданную кассету. Из последних сил он попытался схватить меня за ноги, но, получив удар рукояткой пистолета по голове, замер. Подошедший Разумовский выдернул бандита из моих рук и, легко извлекая из чавкающей грязи, укоризненно заметил:
— Ты поосторожней, утопишь ведь!
— Этот не утонет, — уверенно заявил я. — Такие не тонут, они как «Милки-УэЙ»… Пошли отсюда, кассету я забрал.
— Это точно та? Я огрел еще раз бросившегося на меня Клементуева и, кивнув на пузыри, поднимающиеся с места его падения, убежденно кивнул:
— Точно.
— А как быть с этими? — Разумовский оглядел тяжело ворочающихся в грязи беглецов.
— ГИБДД вытащит. Сейчас Емельяныча на них натравим. По пятнадцать суток за сопротивление сотрудникам милиции и штраф за превышение скорости… Вот настырный то, — удивился я, в третий раз, опрокидывая Клементуева рядом с не спешащими подниматься товарищами. — Упрям, как терьер. Если еще раз встанет, тогда ты его «приложи» у меня уже обойма в пистолете погнулась. У него что, голова из сплошной кости?.
Емельяныч иронично скривился, увидев наш с Разумовским вид:
— Анекдот, да и только. Где ж вы так извазюкались?. Давненько я тебя не видел, Андрей, кивнул он Разумовскому. Не помнишь меня, капитан?
