мы с бабушкой были там два раза. Правда, я ничего не помню. А затем наступили иные времена – развал Союза, национальные конфликты... Сейчас туда просто так не попадешь, да и бабушка говорила, что кладбище было разрушено во время обстрела. Так что у меня даже нет возможности посетить могилу родителей!
Сашa задумчиво потерла мочку уха.
– Неужели такое совпадение? – пробормотала она как бы про себя. – Гм, даже не верится... Как ты говоришь, звали твою маму, Марианна Никишина?
– Да, – ответила, шумно сморкаясь, Наталья. Почему она вдруг вытащила на свет божий ту старую историю? Ведь в течение многих лет она успешно блокировала воспоминания и не позволяла себе плакать.
Тетушка подсела к ноутбуку и принялась яростно стучать по клавишам. Минуты через три она позвала каким-то странным индифферентным голосом:
– Наташа, подойди сюда, пожалуйста!
Наталья взглянула на дисплей переносного компьютера. Почти весь экран занимало черно-белое изображение молодой темноволосой женщины – ее матери! Это лицо было ей знакомо по многочисленным фотографиям, оставшимся в нерьяновской квартире. У бабушки была особая кожаная папка, в которой хранился семейный архив.
– Как ты нашла фотографию? – спросила удивленно Наташа.
Приглядевшись, увидела, что ее мама находится перед фургоном с надписью «Policia». Да и одета она в какой-то странный наряд – не то в пижаму, не то... Тюремная униформа! Самое ужасное, что запястья у нее скованы наручниками, а справа и слева стоят суровые усатые мужчины, и у каждого кобура у пояса.
– Что это? – выдохнула Наталья, бледнея.
Ей сделалось дурно, и она опустилась прямо на пол. Сашa засуетилась, предложила ей бокал воды с таблеткой шипучего аспирина (она побывала и в аптеке, где купила парочку чрезвычайно вонючих микстур и мазей, которыми планировала оросить раритетную мебель Корнелии), но Наталья отказалась. Кое-как поднявшись, она уселась на стул около стола с ноутбуком.
– Какая-то глупая шутка! Или фотомонтаж. А может, снимок был сделан, когда моя мама в качестве статистки принимала участие в съемках приключенческого фильма?
Наташа поразилась своему голосу – он звучал как-то жалостно и испуганно.
– Я не хотела так шокировать тебя, – извинилась Сашa, захлопывая крышку ноутбука. – Я ведь думала, что тебе все прекрасно известно. И когда ты говорила о том, что потеряла маму, то имела в виду не автомобильную катастрофу...
Наталья отпихнула руку тетушки и подняла крышку ноутбука.
– Что здесь написано? – спросила она, вглядываясь в изображение текста газетной статьи на экране. – Язык, кажется, испанский. Я ведь права?
Буквы плясали перед глазами, но молодая женщина разглядела название «Curiero del Elparaiso», выпуск от 26 марта 1979 года.
– Да, испанский, – обреченно произнесла Сашa. – Я немного понимаю его. Заголовок статьи гласит... секундочку... «Вынесен приговор убийце полицейского. Русский судовой врач приговорена к пожизненному тюремному заключению».
Наташа пожирала глазами фотографию мамы. Нет никаких сомнений, это она! Марианна Никишина! Да и имя вкупе с фамилией множество раз встречается в испанском тексте.
– О чем здесь идет речь? – спросила Наталья.
Сашa попыталась перевести, но ее знаний не хватило. Поэтому она принялась за поиски в немецко– и англоязычном Интернете и наткнулась на несколько ссылок на шумное дело конца семидесятых. Наташа вчиталась.
Ее мать, Марианна Никишина, была арестована в Эльпараисо, столице южноамериканской республики Коста-Бьянка, 20 марта 1979 года. Сообщения, обнаруженные в Интернете, содержали весьма скупые сведения о произошедшем – судовой врач была задержана с оружием около тела полицейского, кроме того, в сумке Марианны находилось около полукилограмма чистого героина. Она была арестована и передана местному правосудию. Советский Союз, не желая ставить на карту дипломатические отношения с южноамериканской республикой, чрезвычайно богатой нефтью и изумрудами, предпочел активно не вмешиваться. Коста-Бьянка, которая только начала продажу полезных ископаемых, использовала помощь советских специалистов, и в одном из интервью тогдашний министр экономического развития республики, известной происходившими в ней частыми военными переворотами и народными волнениями, заявил, что если СССР прибегнет к дипломатическому давлению, то выгодное сотрудничество будет немедленно прекращено. В конце концов, имеются и другие партнеры, добавил министр, имея в виду Соединенные Штаты. Коста-Бьянка заигрывала то со странами социалистического блока, то с Западом, получая помощь от обеих сторон и делая авансы и тем, и другим. США боялись того, что после Кубы Коста-Бьянка может стать второй страной в Карибском бассейне, которая начнет строить коммунизм, а Советский Союз не упускал возможности насолить Америке и поддерживал недемократический режим военных в Эльпараисо.
– Убийство полицейского? Героин? Политические интересы? – задавала вслух вопросы Наталья, читая статью. – Не может быть! Тут какая-то ошибка!
Сашa удалось также обнаружить упоминание о том, что Марианна Никишина, как выяснилось уже в тюрьме, была беременной. Тогда посол Советского Союза обратился к военной хунте, контролировавшей страну, с прошением о помиловании. Вроде бы генералы дали согласие – Марианна должна была выйти в рамках амнистии, планировавшейся под Рождество 1979 года. Роды у женщины наступили раньше положенного, и 19 октября на свет появилась дочка, нареченная Натальей.
– Господи, да это же я! Но в моем паспорте в качестве места рождения указан Нерьяновск! – только и произнесла Наташа, не отрывая глаз от текста.
Марианна скончалась вечером того же дня от большой кровопотери – спасти ее не удалось. Посол СССР был рад подобному разрешению запутанной ситуации. Военная хунта в качестве жеста доброй воли передала новорожденную представителям советской дипломатической миссии в столице республики, и ребенок, как гласила фраза в одной из статей, был отправлен на родину матери, к ее родственникам.
Наташа обхватила голову руками и заплакала. Сашa на сей раз и не пыталась успокаивать племянницу.
– Но почему бабушка мне ничего не сказала? Двадцать с лишним лет молчала! Я не понимаю...
– Думаю, твоя бабушка не хотела, чтобы ты страдала, – ответила Сашa. – И поступила очень мудро.
– Бабушка меня обманывала! – выкрикнула Наталья. – Лгала, показывая фотографии моих родителей, якобы погибших в автокатастрофе в Абхазии! А на самом деле мама умерла в тюрьме какой-то южноамериканской банановой республики! Господи, а что с моим отцом? В статьях нет и слова о том, что мама была замужем!
Сашa пожала плечами.
– Похоже, это было известно только твоей маме и, возможно, бабушке.
– Прекрасно. И одна, и другая мертвы, – саркастически обронила Наташа и снова заплакала.
– Мне не следовало говорить тебе это, – призналась Сашa, – но я ведь исходила из того, что тебе все известно. Я и подумать не могла, дорогая племянница...
Наталья перебила ее:
– Я сама и подумать не могла, что бабушка, которая всегда была воплощением честности и справедливости, всю жизнь обманывала меня. Сначала умолчала о том, что я – внучка немецкого графа, затем скрыла факт ареста и смерти в тюрьме моей мамы.
– Ты не должна строго судить свою бабушку. – Сашa положила свою ладонь на руку Натальи. – Наверняка у нее были веские основания, чтобы молчать об истинном положении вещей. Подумай только – разве она могла сказать своему мужу, что ребенок не от него? К чему бы это привело? А трагическая история твоей мамы! Разве тебе требовалась правда? Она бы сделала тебя глубоко несчастной!
– И поэтому бабушка изобрела историю о погибших во время отпуска родителях!
Наталья начала понемногу успокаиваться. Она не держала зла на бабушку, та действовала во благо сначала дочери, а потом и внучки. Вот только кто знает, что является подлинным благом?
