Взметнулся бордовый язык пламени. Сигарета, которая стала последней в жизни Весняны д’Орнэ, приземлилась на простыню, что закрывала одну из поддельных картин. Теперь простыня пылала.
– Удар? – произнес странным голосом Стефан. Он склонился над матерью. – Кажется, не дышит.
Художник подскочил. Комнатка начала заполняться дымом, огонь с простыни перекинулся на другие картины.
– Она умерла, – сказал он. – Как же я мечтал об этом! Она наконец-то умерла!
– Пожар! – завопил я. – Нам нужно как можно скорее покинуть помещение!
Стефан словно очнулся, он вылетел за дверь, и я услышал, как лязгнул замок. Он запер нас!
Я забарабанил в дверь:
– Эй, д’Орнэ, мы же здесь сгорим заживо! И твоя галерея сгорит!
– Пусть горит! – раздался безумный хохот. – Я начну новую жизнь! Не будет больше диктата матери, убийств и фальшивых картин! Я совершенно свободен!
– Свихнулся окончательно, – сказал дядя Браня. Клубы едкого дыма заполнили крошечное помещение. У меня слезились глаза. Еще минута, и мы задохнемся!
Дядя Браня схватил одну из картин в тяжелой раме и со всего размаха бросил ее в окно. Стекло, зазвенев, разлетелось.
– У нас один путь, – сказал он. Я со страхом посмотрел вниз – от земли нас отделяло не меньше семи метров.
– А Весняна, – указал я на старуху, скрытую в клубах едкого дыма. Дядя Браня метнулся к ней и сказал:
– Стефан прав, она умерла. Помочь ей ничем нельзя!
Я почувствовал невыносимый жар, комната была объята пламенем.
– У нас нет времени на размышления. – Дядя Браня подтолкнул меня к разбитому окну.
Серафима Ильинична Гиппиус
19 сентября
– Это просто безумие! – провозгласила я в который раз. Браня улыбнулся и ответил:
– Не в большей степени, Фима, чем твои лондонские приключения!
– Вы могли погибнуть! – продолжала я. Браня, живой и невредимый, расположился на диване, Дусик с поломанной ногой сидел в кресле. Василиск примостился у него на животе и пыхтел, как мини- генератор.
– Ты тоже могла погибнуть, Фима, – сказал Сувор.
Я не знала, что ему ответить. Очутившись в Экаресте, я узнала о пожаре в галерее д’Орнэ – здание сгорело почти полностью, и все шедевры были уничтожены. Но если бы только это! Дусик и Браня оказались на месте происшествия!
Разговор с президентом окончательно разъяснил все тайны. Гремислав Гремиславович исповедовался перед супругой. Он в самом деле был в Экаресте тридцатого июля 1982 года, в тот самый день, когда исчезла Татиана. Она сказала ему, что больше не хочет его видеть. У нее появился новый поклонник. Она укладывала чемодан в тот момент, когда Гремислав пришел к ней на квартиру. Он и сам понимал, что так больше продолжаться не может. Они мирно расстались, и Бунич помог ей вынести чемодан на улицу. Татиана настояла, чтобы Гремислав удалился, – за ней должен был заехать ее новый друг, и она не хотела, чтобы Бунич видел его.
– Этим и объясняются отпечатки пальцев Гремислава Гремиславовича на чемодане, – произнесла я. – У меня нет причин не верить господину президенту. Он сказал правду! А кулон он купил у одного из своих коллег, когда искал подходящий подарок к свадьбе. Похоже, сережка осталась у Стефана после того… как он убил Татиану. И д’Орнэ, желая заработать, наверняка продал ее ювелирам, которые сделали из сережки кулон. А он попался на глаза Буничу и оказался на груди Надежды, младшей сестры убитой Татианы! Воистину, причуды судьбы!
– А кто был поклонником Татианы? – спросил Дусик.
Бедный мальчик заработал перелом ноги! Браня остался целым и невредимым!
– Ясно кто, скульптор Ираклий Тхарцишвили, – заметил Сувор. – Поэтому Татиана и не упоминала его имя, поэтому и намекала на кого-то могущественного из мира искусств.
– Мы стали свидетелями того, как старуха призналась в совершении убийств, – продолжал Браня. – Она была сумасшедшей, эта Весняна! Не знаю, кто именно убивал – она или ее сыночек, или они действовали сообща, но ты бы видела, Фима, ее глаза в тот момент, когда она рассказывала о своих преступлениях: старуха не находила в этом ничего предосудительного. У нее имелась одна цель – все должны преклоняться перед талантом ее отца. Ради этого она была готова на все!
– Несчастная Весняна, – пробормотала я. Ее обугленный труп был обнаружен на пепелище, а вот ее сыночек Стефан бесследно исчез. Его объявили в розыск, но д’Орнэ как в воду канул. Скорее всего, удрал за границу – на квартире Стефана и Весняны обнаружили десяток паспортов с разными именами и фамилиями. Стефан побывал дома, выпотрошил сейф, забрал деньги и драгоценности и скрылся.
– Его найдут, я не сомневаюсь, – сказал Браня. – Но какая извращенная фантазия! Матушка и сын не останавливались ни перед чем! Им требовались деньги – и жертвой стал ювелир Кацнельсон. Старик знал Стефана, тот не раз появлялся у него в обществе Грозданы Дрежневец, поэтому и открыл без задней мысли дверь своему убийце. А Таню Стефан лишил жизни из-за ревности: она бросила его, предпочтя Ираклия Тхарцишвили в качестве нового любовника. Уверен, что за всем стояла Весняна!
– Я тоже так думаю, – заметил Дусик. – Она руководила Стефаном, он достоин сожаления…
– Виселицы он достоин! – громыхнул генерал. – Стефан спрятал чемодан с телом Татианы на даче семьи Гиппиус, предварительно завернув его в клеенку, которую обнаружил у старика Подтягича. Не удивлюсь, если маманя ему в этом охотно помогла! Он же похитил и ножи, которыми совершал убийства! Фима, его так и влекло в Перелыгино! И заметь, он был в Лондоне!
– Весняна и ее сынок решили вовлечь в паутину своих преступлений президентскую семью, они были готовы на все ради славы! – вздохнула я. – Надежда Сергиевна рассказала мне все: уверена, что Весняна или Стефан убили девицу и подставили Сергия Бунича. И в Лондоне Стефан обставил мизансцену, убил Богдановича, от его имени пригласил Бунич в замок… Представляете, что было бы, если бы Надежду признали убийцей, – преступники в президентской семье, режут жертв перед их картинами. Вот это реклама!
– Это ведь д’Орнэ наняли киллера, который преследовал меня? Стефан или его мамаша могли видеть, что я столкнулся в галерее около тела Драгостеи Ковтун с Сергием Буничем. Именно это могло навести их на мысль привязать все убийства к сыну президента! Что вы думаете по этому поводу? – спросил Дусик.
Браня пожал плечами:
– Поступки сумасшедших всегда сложно объяснить. Думаю, инициатором всего была Весняна, она заставила сына, обладавшего несомненным талантом художника, воссоздать картины ее отца, и не просто их воссоздать, но и выдать за чудом уцелевшие шедевры. Цикл «Человеческие добродетели» занимал ее воспаленное воображение особенно. И Стефан, работая над картинами, случайно или намеренно придал сходство изображенным на полотнах историческим личностям с реальными, знакомыми ему людьми – представителями столичной тусовки. Наверняка потом эти картины расходились на ура – кто же откажется от того, чтобы приобрести старинное полотно, на котором изображен практически твой двойник! Ведь никто не подозревал, что это копии или подделки.
– Стефан-старший был причастен к убийствам парижских проституток, а его дочка и внук – к убийствам владельцев картин, – констатировала я. – Весняна желала крови и скандала…
– И в итоге сама стала жертвой, – вздохнул Браня.
…Президент Бунич оказался чрезвычайно внимательным слушателем. Я изложила ему все, что мне было известно. Он пообещал, что во всем разберется. Надежда Сергиевна на прощание попросила никому не рассказывать о том, что я знаю. Я не могла обмануть президентшу, но Браня и Дусик имеют полное право знать правду!
– Гремислав Гремиславович был недоволен тем, что твой Огнедарик прослушивал мою дачу, – сообщила я. – Президент сказал, что мне больше нечего опасаться и он лично позаботится о том, чтобы никто не устанавливал мне «жучки». И я могу теперь возвращаться в Перелыгино!
Генерал, смутившись, сказал:
