…Но аромат был какой-то странный, больше похожий на вонь от сгоревшего лука. Боже мой!
– Браня! – завопила истошным голосом я. На груди любимого было покойно и приятно, но я совершенно забыла о сковородке с луком!
Лук безнадежно подгорел.
– Ничего страшного! – заявил Браня и по-хозяйски сунул сковороду под струю холодной воды. Раздалось шипение, повалил густой пар, перемешанный с луковым ароматом.
Я ничуть не сожалела, что проморгала лук. Пять минут блаженства в объятиях Брани были по эмоциям и накату страстей равноценны половине моей жизни.
– Фима, тебе требуется моя помощь? – спросил Браня. Я решительно заявила, что мужчине на кухне не место, и велела ему принести из подвала картошки.
Я резала лук и плакала. Внезапно что-то заставило меня обернуться – обычно так бывает, когда чувствуешь на себе чей-то пристальный взгляд. За стеклянной дверью дачной кухни мелькнула чья-то тень.
Что за страхи! Со мной Браня, он не даст меня в обиду! Но кто бы это мог быть? Рая Блаватская решила прийти на два часа раньше?
– Браня! – громко сказала я, но ответа не последовало. Он же в подвале – подвал его дачи походил на застенки священной инквизиции: ни один звук не вырвется оттуда наружу, ни один звук не долетит туда с кухни.
– Браня! – Я зажала в руке нож с налипшей к лезвию луковой шелухой. Мне стало очень страшно. Как я могла забыть, что наше Перелыгино уже было ареной кровавого преступления – д’Орнэ убили Таню Шепель. И сам Стефан-младший, он до сих пор на свободе!
Появился Браня, он принес полведра отборной краснокожей картошки. У меня отлегло от сердца. Какая же я трусиха! Мне мерещится бог знает что!
– Фима, все в порядке? – спросил заботливо генерал. Я улыбнулась и провозгласила:
– Браня, если ты рядом, все всегда будет в порядке!
– Ах, а капустку-то квашеную забыл! – ахнул Браня. – Я сейчас!
Я помешала лук. Скрипнула дверь, я, не оборачиваясь, сказала:
– Ты уже вернулся, Браня? Быстро ж, однако!
Инстинкт сработал быстрее. Я развернулась, зажав в руке поварешку. Это был не Браня.
– Добрый день, Серафима Ильинична, – произнес Стефан д’Орнэ.
Как он изменился за эти несколько дней! Из лощеного красавца он превратился в заросшего седой щетиной забулдыгу, от былой франтоватости не осталось и следа. Он был облачен в матросский бушлат и нелепую синюю шапочку с красным помпоном.
Его глаза вызвали у меня в памяти гоголевского Вия. О, поднимите мне веки! Боже, дай мне силы!
– К празднику готовитесь? – спросил Стефан и приблизился ко мне. Его кирзовые сапоги оставляли грязные следы. Лицо д’Орнэ не выражало ничего хорошего. Он осклабился и прохрипел: – Мне надо с вами поговорить!
В руке у него сверкнул нож. Он пришел, чтобы убить меня!
Я метнула в него сковороду с шипящим на оливковом масле луком. Она угодила в стену, оставив жирную кляксу, похожую на Австралию. Стефан ринулся ко мне. Он впился мне в плечо грязными ногтями и заорал:
– Серафима Ильинична…
Выстрел прогремел неожиданно. Я приготовилась к тому, что сумасшедший д’Орнэ вопьется мне клыками в сонную артерию или всадит в солнечное сплетение нож. Вместо этого он, издав булькающий звук, медленно осел на пол.
В дверях стоял Браня. Он сжимал пистолет. Не веря в то, что он спас меня от неминуемой гибели, я прошептала:
– Бранечка, он… он… он…
Генерал перешагнул через распластавшегося на полу кухни д’Орнэ и сказал:
– Он больше не причинит тебе вреда!
Пришлось вызвать полицию, Браня позвонил своему Огнедару. Первый заместитель директора КГБ не замедлил пожаловать, испугав своим появлением местного участкового. Никто не сомневался в правильности поступка генерала: д’Орнэ хотел убить меня, и его складной нож был лучшим тому доказательством.
Праздничный ужин пришлось перенести на самый вечер. Смерть д’Орнэ освободила меня от страха. Странные тени и зловещие скрипы больше не тревожили наш покой. И я не боялась, что Стефан д’Орнэ станет нашим фамильным привидением и будет бродить по Перелыгину, подвывая и пытаясь заткнуть дырявое горло полотенцами для ног.
Наконец около десяти мы накрыли стол, пришла Рая Блаватская и немедленно начала жаловаться на свою поджелудочную железу.
– Рая, я выхожу замуж, – кратко сказала я.
Блаватская спросила:
– Замуж? А за кого? А, ну поздравляю… Так вот, Фима, ты не представляешь себе, как я мучилась, поев этой треклятой жареной камбалы! Я сейчас тебе все подробно расскажу…
Мне пришлось выслушивать жалобы Раи, но и это доставляло мне ни с чем не сравнимое удовольствие – ведь рядом со мной сидел Браня!
Появился и мой будущий пасынок Огнедар. Он преподнес мне букет желтых роз.
– Серафима Ильинична, примите мои самые искренние поздравления, – сказал он. – Я давно не видел отца таким счастливым. С благополучным спасением вас. Мой отец – герой!
– Ты зачем Фиме «жучки» ставил? – провозгласил Браня. Огнедар ответил с непроницаемой миной:
– Из соображений государственной безопасности, папа. Но не стоит беспокоиться, их уже удалили. Личное распоряжение Гремислава Гремиславовича…
Я порозовела. Бунич не забывает обо мне. Все же хорошо иметь в приятелях президента страны и его жену! Честное слово, если бы у меня не было Брани, я бы закрутила роман с президентом!
Мы славно отпраздновали помолвку. Даже Рая не раздражала меня больше трескотней о хворях и болезнях. Она жутко перепугалась, когда перевернула бутылку красного вина.
– Где у вас салфетки? – запричитала Рая и ринулась к серванту. Браня поморщился. Он терпеть не мог, когда кто-нибудь ворошит его вещи.
– Позвольте, я сам, – сказал он решительно. Блаватская стонала:
– Какая я неловкая, боже мой, как мне стыдно!
Рая вытащила упаковку с салфетками.
– Какая чудесная скатерть, жаль, ее уже не отстираешь! Красное вино, оно такое! Где у вас соль и сода? Надо посыпать, а потом сверху полить уксусом!
Раиса унеслась на кухню, я остановила генерала:
– Рая добрая душа, позволь ей проявить инициативу, Браня!
Блаватская вернулась с небольшим ведерком, в котором стояли коробочки и бутылочки с химическими средствами.
– Это я у вас под мойкой нашла, – сказала она и вытащила одну из бутылочек. – Пятновыводитель, американский. Я заморским не доверяю, лучше народных средств все равно ничего нет…
Браня сказал:
– Прошу вас, не стоит так беспокоиться, это сущие пустяки!
Но он не знал Раю. Остановить ее было так же невозможно, как задержать при помощи мусорного совка мчащуюся на вас ракету-носитель с нейтронной боеголовкой.
Рая вытаскивала из ведерка одно средство за другим.
– Какой у вас порядок, не то что у меня… Сразу чувствуется – мужчина привык к дисциплине!
– Оставьте это! – крикнул Браня.
Я еще никогда не видела его столь разъяренным. Рая держала в руках нечто, завернутое в старое полотенце.
– Ой, а это что, щеточки? Или скребочки? Если ими сейчас втереть пятновыводитель…
