Никифора, верного сатрапа Феликса-старшего. О том, как она горько плакала у себя в каморке, а отец, явно зная причину ее слез, пытался вытолкать меня прочь, чтобы я не узнала, в чем же дело.
– Возможно, это также связано с происходящим, а возможно, и нет, – ответил Уссольцев. – Я получил приглашение на ужин к Святогорским, и я прошу, Елена Карловна, чтобы вы сопровождали меня.
Сердце у меня усиленно забилось, мне стало трудно дышать. Вот оно, подлинное человеческое счастье! Арсений Поликарпович не боится пересудов, которые, как щупальца гигантского осьминога, расползлись уже по всему городу.
Я знала – пройдет немного времени, и он сделает мне предложение. И я не собиралась долго ломать голову над ответом. Разумеется, я соглашусь! Я всю жизнь ждала такого человека, как Арсений Поликарпович. Он станет мне великолепным, образцовым мужем и чудесным отцом Карлуше. Я уже грешным делом задумалась над тем, где мы будем жить. Наверняка в Петрограде, он не такой человек, чтобы заживо хоронить свой талант и экстраординарные способности в староникольской глуши. Я, как верная жена, последую за ним всюду.
– Шикарное здание, – восхищенно пробормотал Арсений Поликарпович, когда мы подошли к дворцу Святогорских. Его удивлению не было предела, когда он оказался в парке и насладился видом фонтанов.
– Крошечный Версаль, право же, князь, – сказал он старому Феликсу, который сопровождал нас, как всегда, восседая в инвалидном кресле. Князь был безупречно одет, взгляд его прищуренных глаз перебегал с моего лица на лицо Арсения Поликарповича.
– Да, это Версаль, не так ли, сын? – спросил он Феликса-младшего, который молча толкал кресло. – Помнится мне, все эти бесчисленные Людовики занимались в Версале непотребством, при живых женах содержали метресс… Как и ты, Феликс, как и ты….
Молодой князь ничего не произнес, а отец его разразился кудахтающим, злобным смехом. Довольный собственной абсолютно бестактной шуткой, он переключился на меня.
– А вот вы, уважаемая Елена Карловна… Дошли до меня поразительные слухи о том, что вы наконец-то снова собрались замуж. А то я все боялся, что пропадает такой редкостный человеческий экземпляр, сгинет во благо науки… Хе-хе, и кто ваш избранник, вы не в курсе, господин следователь?
Арсений Поликарпович, надев маску безупречной выдержки и холодной столичной вежливости, стойко сносил все уколы и подлые намеки старого Святогорского. Уссольцев осмотрел место преступления, опросил князя и прислугу. Ничего нового это не дало.
– А вы не думаете, что и мой сын причастен к этому? – сказал князь Арсению Поликарповичу, когда Феликс-младший, сославшись на то, что ему нужно проведать жену, ушел из парка прочь. – Я ведь и сам иногда так думаю… Это он только производит впечатление тихого мальчика, на самом деле в его жилах течет дикая кровь Святогорских.
Я с отвращением посмотрела на старого инвалида. До чего же надо дойти, чтобы обвинять в убийствах собственного сына! Князь никогда мне не нравился, однако в последнее время, после начала убийств, он стал просто невыносим. Если бы не его инвалидное кресло, к которому он был прикован уже много лет, я бы дала руку на отсечение, что он с большим удовольствием совершал бы эти страшные преступления, которые были полностью в его стиле. Впрочем, даже если предположить, что он имитирует свой недуг, вряд ли Феликс Александрович способен на это – он слишком хрупкий и немощный для того, чтобы справиться с молодыми и полными сил жертвами, которые, несомненно, пытались оказать сопротивление.
Предоставив Арсению Поликарповичу возможность вести беседу со старым князем, я прогулялась по саду. В одном из его уголков, около искусственного пруда, я замерла как вкопанная. Белые лилии, похожие на морские раковины, цвели, поражая своей красотой. Боже, на теле Евгении Ируповой нашли лилию! Я попыталась найти в саду эдельвейс. Меня давно занимал вопрос, откуда в Староникольске мог взяться цветок, более характерный для горных ландшафтов Австрии или Швейцарии, нежели для нашей среднерусской местности. Следствие тоже пыталось выяснить это, но безуспешно.
Заглянув в оранжерею, где старый Феликс мог проводить многие часы в одиночестве, я почти сразу же наткнулась на этот цветок. Вот он, растет на альпийской горке… Так-так, получается, что цветы – как лилия, так и эдельвейс – взяты из сада Святогорских. Но о чем это свидетельствует? Я не знала…
Затем я отправилась во дворец, якобы затем, чтобы нанести визит вежливости Аделаиде Святогорской, которая, чувствуя приближение родов, все время находилась в своей опочивальне.
Княгиня выглядела изможденной. Помимо тяжелой беременности, ее мучила связь мужа с актрисой Анной Радзивилл. Та все еще пребывала в Староникольске, и Феликс-младший до сих пор ухлестывал за ней. Мне было бесконечно жаль молодую княгиню, я испытывала чувство неприязни к ее супругу и определенное отвращение к беспринципной актрисе, богатой и знаменитой, которая наслаждалась адюльтером с Феликсом. Он для нее – очередная забава, она знает, что причиняет боль его беременной жене, зачем она делает это? Или Анна Радзивилл в самом деле вознамерилась стать очередной княгиней Святогорской? Я была уверена, что старый князь скорее уйдет в монастырь, нежели благословит сына на подобный шаг. При всей их несносности и распутстве Святогорские всегда зорко следят за соблюдением внешних приличий.
Пожелав всего наилучшего княгине, которая должна была буквально в течение недели разродиться, я вышла из ее будуара. Мне стало жутко интересно, как же обстоят дела у Настеньки. Я совсем забыла о бедной девочке, мне стало стыдно, я обязана помочь ей и узнать, почему она так горько плакала и кого обвиняла в своих бедах.
Я проскользнула к ее каморке, тихонько постучалась. Никто не ответил. Я приоткрыла дверь. В комнате, тщательно прибранной, никого не было. Но где же Настя? Что с ней произошло?
Как это всегда бывает, в самый неподходящий момент возник Никифор. Дворецкий, которого я терпеть не могла (а он отвечал мне взаимностью, считая пиявкой и любопытной старой девой), появился из-за поворота, неся в руках серебряный канделябр. Увидев меня, он обозленно и крайне нелюбезно сказал:
– Елена Карловна, чего это вы шныряете по дворцу? Это комната моей дочери!
– Я… Мне хотелось бы увидеть вашу дочь, у нее в последний раз был такой болезненный вид. Как у нее дела?
Никифор пролаял:
– Все в полном порядке, милостивая государыня! Благодарю за ваш интерес, а теперь покорнейше прошу покинуть апартаменты!
– Никифор, хватит ломать комедию, – произнесла я строгим тоном. – Мне все известно! Что с Настенькой, где она? Если не скажете мне правду, я намекну следователю из Петербурга, что вы, вполне возможно, знаете об убийстве княгини Шаховской больше, нежели утверждаете.
Дворецкий побледнел, канделябр задрожал в его руке, однако это длилось несколько мгновений. Затем, снова взяв себя в руки, он ответил с нескрываемым презрением ко мне:
– Ничего вам не известно, госпожа Олянич! Настенька утомилась, эти убийства произвели на нее гнетущее впечатление, и, приняв любезное приглашение его сиятельства князя Феликса Александровича, я отослал ее в подмосковное имение.
Складно врет, подумала я. Но что-то тут не сходится. Настеньку явно убрали из дворца как свидетельницу чего-то. Но что может знать глупышка? В чем она может быть замешана?
Так и не добившись от чопорного дворецкого новой информации, я была вынуждена уйти прочь. Он проводил меня, следуя по пятам, до парка, где Арсений Поликарпович как раз прощался с князем. Мы покинули дворец.
– Ну и какое впечатление произвел на вас наш сюзерен? – спросила я Уссольцева.
Арсений Поликарпович, погладив усики, ответил:
– Таких типов много в столице. Растленные, богатые, думают, что для них не существует законов. Князь занятная личность и, как мне кажется, прирожденный преступник.
– Абсолютно верная характеристика! – сказала я, поражаясь откровенности Арсения Поликарповича. Затем я поведала ему о своем небольшом открытии касаемо лилии и эдельвейса, не забыв упомянуть и о том, что Настенька под благовидным предлогом отослана из Староникольска.
– Вы просто умница, – сказал мне Арсений Поликарпович. – Я тоже заметил эти цветы и сразу понял, что убийца взял их из сада Святогорских. Но о чем это свидетельствует, уважаемая Елена Карловна? О том, что монстр имеет доступ в парк? Возможно, что да. Но при желании в парк можно пробраться, если перелезть
