Вселяет во встревоженных зверей, Лес пронизав и иней растопив, Страсть новую и новую надежду. Но дней былых вернется ли порыв К людским усталым душам, Схороненным в скорбях, бедой сраженным До времени и блеском Зловещим правды? Фебовы лучи Не навсегда ль зашли для них, померкли? Душистая весна, Разгонишь ли ты кровь в несчастных, чьи Сердца, узнав в цветущие года Вкус старости, покрылись коркой льда? Жива ль ты, о святая Природа, впрямь жива ли и увялым Я слухом глас ловлю твой материнский? Когда-то берега приютом были Нимф белых, а зерцалом — Прозрачные ключи. Стопы бессмертных Таинственною пляской сотрясали Хребет, покрытый непроглядной чащей (Лишь ветром ныне движимой); пастух Гнал в зной, размывший тени, на пестрящий Цветами склон, к реке Пить жаждущих ягнят, внимая звонким Напевам сельских Панов, Брег оглашавшим; видя, как бурлили Теченья, мнил он в страхе, что незримый То спуск колчаноносной Богини в глубь, желающей от пыли Отмыть, прилипшей к ней в кровавом гоне, Свой снежный стан и девичьи ладони. Живым был лес когда-то, И поле, и цветы. Дружили тучи, Сырые ветры и титанов факел С семьей людей, когда безмолвной ночью, На отмели иль круче, Внимательным сопровождая взором Тебя, лампада Кипра, странник мог Вообразить и спутницей в дороге Тебя, и покровительницей смертных. От городских раздоров, и тревоги, И грязи убежавший В глубь леса человек, к стволам шершавым Приникнув грудью, верил, Что дышит лист, что огнь в бескровной жиле Древесной бьется, что трепещут тайно В мучительном сплетенье Печальная Филлида с Дафной или Что сын Климены, солнцем в Эридане Утопленный, исторг у дев рыданье. Суровые утесы, И вас, бия, в волненье приводили Людских скорбей стенания глухие, Когда в пещерах горных жило Эхо,— Не ложный шум стихии Воздушной, но душа несчастной нимфы, Злой изгнанная страстью и жестокой Судьбой из плоти хрупкой. Нам сквозь дали Унылые, чрез рифы и из гротов На плач и вздох прерывистый печали Под небом отзывалась Она везде. И ты, гласит преданье, Жила людскою жизнью, Певунья-птица, в спутанной чащобе Год обновленный славящая ныне, И так просторам темным И нивам спящим плакалась о злобе Старинной, опозоренная дева, Что день бледнел от жалости и гнева. Но род наш чужд тебе; Вдохновлены изменчивые трели Твои не скорбью, не грешна ты больше — И нам не так близка в твоем укрытье. Олимпа опустели, Увы, луга; по облакам и кручам Блуждая, в души правых и не правых Холодный страх равно раскаты грома Вселяют; и неведома родная Земля сынам, и с ними не знакома, И скорбные лишь души Растит, — так ты хоть, дивная природа, О тяжкой пытке смертных Узнай и древний пламень мне пошли Вновь, если ты и впрямь жива и если Есть место — в небесах ли, Во глуби ль вод, средь знойной ли земли, Где наши могут возбудить терзанья Хоть любопытство, коль не состраданье. Перевод А. Наймана
